К вечеру опять у меня[температура] 37, очень обидно, что значит и завтра придется посидеть дома. Получено письмо от В.К. Р[ериха], где он пишет как бы о второй отправке гербария. Из чего нужно понять, что первая уже послана в ноябре и, вероятно, уже получена. В начале списка статей «Да процветут пустыни» мы не пометили «Привет Югославии», который имеется и в Наггаре, и в Америке, он может быть помещен перед памятным листом о короле Александре. Вообще при помещении этих статей имейте в виду, что для журналов, желающих иметь нечто более длинное, можно давать два или три листа вместе, комбинируя их по содержанию. От издательства при той книге можно включить также следующее: «Листы дневника появлялись в различных газетах и журналах Америки, Европы, Индии и Дальнего Востока. Некоторые из них являются как бы развитием предыдущей мысли, но издательство сохраняет их под датою дня их написания, что тем более обрисовывает течение мысли автора». При издании книги такое замечание тем более пригодится, что кому-то, может быть, покажется, почему продолжение развития той же мысли входит в разные дни, но сами события, или известия прессы, или размышления невольно заставляли углублять некоторые положения. Так, например, как же не возвратиться к вопросам Пакта, если сами события, возвещенные прессой, обращают к тому внимание.

16 января 1935 г.

Среди приготовлений к апрельскому дню Пакта не мешает косвенным порядком выяснить, в каких настроениях находится Харше. Ведь так или иначе, апрельский день может вызвать его всякие излияния, а вы помните, что во время чикагской выставки он подвергся каким-то влияниям. Потому как в смысле Пакта, так и для ликвидации чикагского эпизода нужно бы его проверить. Ватсон, надеюсь, остался в прежних прекрасных отношениях.

Не нужно забывать, что после ратификации будут затронуты Музеи и все касающееся Искусства, и потому нужно быть готовым опять встретиться как с друзьями, так и с мракобесами. Любопытно, не устроил ли чего-либо за это все время Г.Г.[Шклявер] в Париже относительно интеллектуальной кооперации. Вообще, как всегда, нужно встречать большие сроки в полном вооружении.

Каждый день ждем канзасских сведений. Покупаем здесь для нашего Друга танку «Колесо жизни» монгольской работы. Надеюсь, она дойдет к нему до апреля и еще раз напомнит ему о том большом колесе жизни, к которому он прикоснулся.

Посылаю вырезку из местной газеты о том, что американские банки опять начали давать капитал за границу для поддержания иностранных торговых сношений. Ведь это обстоятельство нужно всячески подчеркнуть в разговорах с теми друзьями, о которых писала Франсис в последней телеграмме.

Юрий слышал от одного бельгийского ботаника очень любопытные анекдоты про наших двух негодяев в Дайране. При этом бельгиец, передававший это одному французу, выражал свое недоумение, как мы вообще могли согласиться иметь подобных типов в экспедиции. Это уже непредубежденное мнение случайных свидетелей. Вот как бывает на свете.

Посылаю вам копию моего письма от 17 января в Тяньцзин, содержание которого не требует комментария.

17 января 1935 г.

Пекин

Итак, вчерашний день 16 января окончился примечательно. Добрые новости о Канз[асе]. Надеюсь, что у Вас по получении сведений все сделается в кратчайший срок и лучшим образом. Поистине, ни дня, ни часу не следует промедлить. И наш Друг, и новые друзья Люиса, наверное, поймут, насколько такая возможность и им и вообще полезна. То обстоятельство, что Ваш знакомый Амос будет советником, – всему поможет. Получена телеграмма из Вашингтона о том, что семена и часть гербария, высланные в ноябре, до сих пор еще не получены. Немедленно мы опять телеграфно запросили нашего харбинского представителя, чтобы он телеграфно сообщил нам точный день, когда в ноябре эта часть коллекции была выслана через консульство. Надеемся, что все обстоит благополучно, но не можем не удивляться, что даже в этом отношении Харбин не может нас поставить в совершенно точную известность. Ведь они прекрасно знают, что это дело, а не шутки.