Лада закусывает губу и улыбается. Глядя на неё, я агонизирую, горю в персональном аду, но не смею пошевелиться, отвести взгляда.

– Я не помню, – смущается она. Щеки стремительно покрываются румянцем, блестящие глаза наполняются слезами, и я торопливо заверяю:

– Не страшно. Память обязательно вернётся.

Или нет. И я, боюсь, теперь и не знаю, какой вариант для меня предпочтительней.

Стоит мне тронуться с места, как Лада, и так сидящая вполоборота и не прекращающая перебирать пальцами шерсть Бимки, чуть подаётся вперёд, ближе ко мне.

– Как вы думаете, – спрашивает она, резко выдыхая. Её жаркое дыхание врезается в мою кожу, расползается по ней, проникает под неё, проникает в кровь, бежит по венам. Словно героинщик, дорвавшийся до новой дозы спустя десять лет полной завязки, я моментально пьянею, дурею, завожусь. В тесном пространстве салона с работающим подогревом запах Лады постепенно становится всё ярче, и это лишь подстёгивает оголённые до самого предела нервы. – Раз я не помню своего имени, могу я временно взять себе другое? Мне же придётся знакомиться с людьми, как-то с ними общаться… Как-то ведь должны они меня называть.

Быстро поворачиваю голову от дороги, чтобы в упор посмотреть в её глаза. Так близко, что я могу разглядеть в них каждую знакомую крапинку. Зрачки Лады заметно расширяются, она судорожно облизывает губы, и я отворачиваюсь.

– Пока вас все называют Птичкой, но, думаю, будет уместно, если вы выберете временно имя, которое придётся вам по вкусу, – быстро говорю ей.

– Вы не могли бы мне помочь с этим? – тихо просит женщина. – Мне пока сложно сконцентрироваться, вот вижу что-то и в голове возникает название, а вычленить знакомые имена из какофонии слов в памяти – это настоящее испытание для меня…

– Просто называть вам женские имена? – перебиваю её вопросом. – Чтобы вы могли выбрать подходящее?

– Думаю, да, – соглашается Лада.

Я перечисляю:

– Оля, Лена, Таня, Катя, Наташа, Марина, Маша, Света, Оксана, Ксюша, Лиза, Полина, Ульяна, Марьяна, Алёна, Настя, Галя, Юля, Тамара, Влада…

– Стойте! – вскрикивает девушка, и я в панике бью по тормозам прямо посреди проспекта. Лада удивлённо смотрит на меня и смущённо улыбается: – Не в том плане “стойте”, что остановите машину, а в плане, что имя Влада кажется мне… моим. Знакомым, понимаете?

Понимаю. Прекрасно понимаю. Ведь сознательно назвал именно его, а не её настоящее имя!..

– Значит, Владой пока будете? – переспрашиваю у неё.

– Влада, Влада, Влада, – произносит она на одном дыхании. – Такое чувство, что что-то не то, словно лишнее что-то, но это имя мне нравится больше всех прочих.

– Хорошо, – киваю я. По крайней мере мне не придётся называть её Матильдой или Ефросиньей!.. – Тогда, Влада, мы почти приехали. Сейчас заскочим в полицию, и поедем дальше.

– В полицию? – пугается она, и я заверяю:

– Ничего страшного, простая формальность. Нужно оставить им адрес вашего местонахождения и контактные номера для связи на случай, если вас будут искать родные.

– А если меня никто искать не будет? Если до сих пор никто не объявился, может, у меня совсем никого нет? – задумчиво протягивает Лада. – А может, кто-то есть, но им просто всё равно? Может, я настолько плохой человек, что никому нет дела, где я, что со мной? Может, меня никто в целом мире не любит?

Она жалобно всхлипывает. Потерянная, запутавшаяся, сбившаяся с пути. Оставшаяся один на один с огромным жестоким миром, для которого она лишь частица, молекула, пыль. Но для меня именно она – целый мир. Я люблю её.

Стремительно, словно боясь передумать, накрываю ладонью её руку. Лада тихо ахает, меньше всего ожидая от незнакомца такого тесного контакта, такого интимного жеста. Но она не торопится отстраниться, не пугается. Я чувствую, как от мелкой дрожи потряхивает её пальцы, и сжимаю руку чуть сильней.