– Много раз.

– И что говорит твое я?

– Молчит чаще. Иногда отвечает и да, и нет.

– Как это? Не понимаю.

– Я задаю вопрос, чтобы на него можно было ответить да или нет, потом произношу эти два слова по очереди, каждый раз слушая себя.

– Ооо… – протянул Викентий то ли с ужасом, то ли с восторгом. – Да ты у нас ведьма.

– Не говори глупости, – вяло огрызнулась Милана, – это всего лишь желание заглянуть в будущее или понять настоящее, но не гарантия на стопроцентный ответ. Интуиция есть у всех, так что и ты спрашивай себя, а главное, подумай, что делать будем.

Еще несколько минут назад Кент рыдал, как глубоко обиженная девчонка, да вдруг удивил решительностью, впрочем, у него было время прийти в себя:

– Значит, так. Я не видел тела Нии, поэтому, пока не увижу ее труп, буду считать живой. И приложу все силы, чтобы найти свою жену.

– Согласна, – воодушевилась Милана.

– Искать со мной согласна?

– Нет, искать будем порознь… – огорошила она его. – Да ладно, Кент, не куксись. Так у нас появятся свои методы, способы, решения. А в группе даже из двух человек всегда один лидирует, следовательно, подчиняет, в результате закономерны ошибки. Зачем нам это? Может статься, что лидер ошибся, поймем это много позже и пожалеем.

– А ты права… – неуверенно произнес Викентий.

– Я всегда права. Давай делиться раз в неделю результатами. Кстати, что в компании, как там без Нии? Я ни разу не была в офисе.

– Тоже там не был, но звонил, короче, зам Нии Майоров работает под контролем глав отделений. Не переживай, никто не хочет, чтобы компания грохнулась.

– Я не переживаю, просто интересуюсь. Ладно, пока.

Она села в машину, он напомнил:

– Встречаемся ровно через неделю. В среду.

Милана, сдавая назад, высунула ладонь в окно, что означало: договорились. Викентий сел в свой автомобиль, подаренный два года назад женой, и глубоко задумался, поникнув головой.

– Соседи ничего не слышали, никого не видели, все как всегда, – доложил оперативник Рудаков Иван. – Вообще-то, соседи далековато живут, чтобы к их показаниям отнестись серьезно, но мы с напарником честно опросили тех, кто ближе. А что, труп не забрали?

– Забрали, – ответил молодой и скучающий следователь.

– Почему же все здесь, а не за работой?

Действительно, группа находилась в застекленной со всех сторон круглой беседке на одной из площадок рядом с домом. Ребята бездельничали в расслабленных позах, полулежа в креслах из ротанга, как на курорте, двое резались в карты и веселились при этом.

– Ждем, когда выветрится, – ответил следователь.

– Так долго? – покривился Рудаков. – Окна надо было открыть.

– Открыли, открыли, – промямлил полицейский размером с бегемота и похожий на него даже физиономией. – Только труп пролежал примерно две недели, все в доме впитало вонь. До завтрашнего вечера не выветрится.

– Надеюсь, допросили служанку? – поинтересовался опер.

– Допросили, – кивнул следователь.

– Дайте почитать протокол.

Следователь указал на стол тоже из ротанга, там лежала папка, мол, бери и читай, однако посоветовал:

– Можешь взять у тетеньки интервью сам, она не ушла, за домом сидит в глубокой печали и не без удовольствия повторит все, что знает. Она готова повторять и повторять – редкий свидетель, других не заставишь… Иди.

Рудаков прошел за дом, где располагался розарий, а над ним возвышались небольшие статуи в стиле древнегреческих находок Венеры и Аполлона, разумеется, в чем мама родила. Там же садовые качели, полненькая тетя Вера, женщина за пятьдесят, но выглядевшая далеко за шестьдесят, сидела на них.