Сама Гизела не могла дождаться приезда новой подруги. Каждый день она представляла, как они будут играть на клавесине в четыре руки, и бродить по горам, и поверять друг другу незамысловатые девичьи секреты. На первых порах новенькая девочка будет стесняться, но Гизела возьмет ее под свое покровительство. Конечно, дочка фабриканта – не пара виконтессе, но поскольку аристократия в конце 19го века загнивала ускоренными темпами, людей ее круга оставалось все меньше и меньше.

Приехав в деревню, г-н Штайнберг сразу же изъявил желания познакомиться с местной знатью. В назначенный час к замку подкатило ландо[7], запряженное парой белоснежных лошадей. Граф вместе с дочерью поджидал гостей во дворе, и Гизела широко распахнула глаза. В силу возраста она не могла оценить стоимость всего выезда, но еще никогда девочка не видела ничего настолько нового. Коляска переливалась на солнце, кучер был одет в блестящий, с иголочки кафтан, да и лошади, похоже, регулярно принимали ванну с земляничным мылом. В груди у Гизелы зашевелилось доселе незнакомое чувство. Родители приучили ее гордиться вещами с благородной патиной старины, но, хотя в замке пользовались льняными салфетками, о которые вытирал руки еще Фридрих Барбаросса, это не делало их менее дырявыми.

Наконец, появился и сам герр Штайнберг в черном сюртуке. Из кармана его жилета высунулась золотая цепь размером с якорную. За отцом вылез тощий мальчишка в очках и нескладная девочка лет двенадцати. На девочке было бархатное платье с рукавами-фонариками и огромная шляпа с таким обилием перьев, словно на нее просыпали содержимое перины. Гизела не знала, завидовать ли ей или смеяться над этой расфуфыренной особой. Девочка одарила ее недобрым взглядом.

– Ваше сиятельство, я так польщен встречей, так польщен! – расшаркивался гость. – Я и помыслить не мог, что вы так скоро соблаговолите принять наше скромное семейство.

– Ну полно вам, герр Штайнберг, я очень рад встрече. Надеюсь, вы найдете здешние края приятными, – ответствовал граф с дружелюбной улыбкой.

На самом-то деле он терпеть не мог подобострастия, а к быстро нажитому богатству относился с подозрением. Да, предки аристократов тоже нажили деньги и титул в основном грабежом, разбоем и запугиванием крестьян, но то было еще в рыцарские времена. Значит, они грабили и запугивали более галантно. Не то что сейчас, когда общество классово расслоилось и совсем осволочилось.

– Всенепременно, ваше сиятельство. А кто этот прелестный ребенок? Госпожа виконтесса, позвольте представить вам моих детей.

Дети, прятавшиеся за его спиной, неохотно подошли.

– Мой сын Леонард. Он увлекается флорой и фауной.

– Микрофлорой и микрофауной, – поправил его мальчик.

– Микрофауна – это маленькие животные? – переспросила Гизела.

– Ну д-да.

– Как кролик?

– Как Amoeba radiosa.

– А это моя дочурка, – вмешался Штайнберг. – Надеюсь, госпожа виконтесса будет к ней благосклонна.

– Ну конечно! – сказал граф. – Давай, Гизи, покажи девочке наш сад.

Сад зарос так, что гулять по нему можно было разве что с помощью мачете. Но девочки послушно сделали книксен и отправилась продираться через бурьян. Поскольку графиня из-за болезни не могла покинуть свои покои, виконтессе приходилось выполнять роль гостеприимной хозяйки.

– Я Гизела фон Лютценземмерн, – приветливо улыбнулась она. – Очень рада видеть тебя в наших владениях.

– Берта, – буркнула девочка.

– Как поживаешь, Берта?

– Отвратительно.

– Эм… что?

Гизела привыкла, что окружающие отвечали «Спасибо, все чудесно» даже, если в этот момент вервольф жевал им ногу.