– Можно в ведро. Но лучше сжечь. Лена все сожгла.

– В раковине, – кивнула Елена Юрьевна. – Всю кухню закоптила. Но знаете, действительно, до этого плакала, остановиться не могла! А когда фотографии разорвала и сожгла, словно и его из жизни выкинула. Легче стало.

– Ну… наверное, вы правильно поступили. А что, совсем ни одного снимка не осталось? Даже случайно?

Вместо ответа Елена Юрьевна вскочила и вышла из комнаты. Через минуту вернулась с большим альбомом в кожаном переплете, протянула мне: – Смотрите.

Я перелистала альбом. Фотографий там было совсем немного, большинство прозрачных пластиковых кармашков оказались пустыми. Я захлопнула альбом и вернула хозяйке:

– Спасибо. А когда вы фотографии рвали, она была?

– Господи, да я не помню… Я говорила, что это Саша нас в лесу сфотографировал? Мы на пикник ездили в прошлом году, – голос Елены Юрьевны предательски дрогнул. – Очень хорошая фотография. Но я, когда рвала, не приглядывалась, понимаете?

– А вы не помните? – повернулась я к Татьяне Юрьевне.

– Нет. Хотя, вроде бы, тогда в альбоме пустых кармашков не было.

– У кого снимки могли сохраниться? – теперь я обращалась к обеим сестрам. – Ведь у бомжа такая фотография была. Откуда?

– Я все свои Лене принесла, – твердо заявила Татьяна Юрьевна. И повторила: – Мы вместе их рвали.

А Елена Юрьевна впала в глубокую задумчивость.

– Не знаю. У Саши могли сохраниться, у Марины вряд ли… Геннадий мог забрать.

– Кстати, о вашей дочери и ее приятеле, – вспомнила я. – С ними я тоже хотела бы поговорить.

Конец ознакомительного фрагмента.