Я выключил телевизор, взял трубку сотового телефона и осторожно стал нажимать кнопочки, пока на экране не всплыли цифры: 717–77–77.

Гудок, другой, затем возник хрипловато-сытый голос:

– Слушаю…

– Я бы хотел поговорить с Костей Бойко, – быстро сказал я, как можно проще сказал, как бы между прочим решил звякнуть.

На том конце не сразу, с раздумчивой запинкой ответили:

– Эт-то можно… Кто спрашивает его?

– Товарищ, старый товарищ.

Мой абонент уже сориентировался, собрался, увереннее, тверже спросил:

– А как зовут-то тебя, товарищ?

– Сергей. Моя фамилия Ордынцев.

– Ага-а, – тянул время, размышлял на ходу собеседник-ответчик, видимо, судорожно искал правильный ход. Думаю, что, прикрыв микрофон ладонью, скомандовал своим помощникам: «Попробуйте просканировать номер». Потом бодрым голосом сообщил: – Это можно! Можно связаться с ним.

– Каким образом? – спросил я.

– А давай увидимся, покалякаем. Посмотрю я на тебя. Если ты нормальный хороший человек, почему же не связаться? Свяжемся! Я у него как бы секретарь – звонки принимаю…

– А чего нам с тобой связываться? Ты ему передай, что я искал его, он мне сам и перезвонит.

– Нет, так не водится, – рассудительно остановил меня секретарь-ответчик. – Мы с тобой встретимся, поговорим, после чего поедем к Косте. Или позвоним ему…

У меня все равно не было другого выхода, я согласился:

– Хорошо. Давай встретимся. Назначай.

– Так-так-так, – слышно из телефонной трубки. – Сейчас прикину – где, когда… Ну, давай с тобой встретимся в скверике против Большого театра. В пять часов. Устраивает?

– Устраивает, – согласился я и уточнил: – А опознаемся как?

– Да я тебя узнаю, не беспокойся… Я к тебе сам подойду.

– И куда же это ты, весь из себя невероятно прекрасный, намылился? – спросила Лора.

– Как куда? Я ведь тот самый современный мужик из анекдота: раз ты поставила меня на ноги – значит, сразу к бабам!

– Сходи, Кот, к бабам, сходи, – благожелательно согласилась Лора, только глазками за линзами полыхнула. – Погуляй, пошустрись, погарцуй. Себя покажи, девчушек посмотри. Гляди только, чтоб не обидели они тебя, здоровье мочеполовое не сорвали, по карманам не перешарили…

– Не пугай, злыдня! – сурово сказал я. – Весь кураж сломала. Пойду тогда по делам.

– Иди-иди, деловитый ты мой! – Она захохотала. – Ты взгляни на себя, Кот, – какие у тебя могут быть дела?

Я искренне удивился:

– Подруга моя, сладкий яблочный сок из Теслимовки! Это почему же у меня не может быть дел?

– Дела у людей деловых – серьезных, солидных, основательных, – уверенно сказала Лора. – А ты парнишка с праздника и боя – какие такие дела у тебя? Гулянка, драка, пьянка, враки – вот там без тебя морг, конец мероприятию. А дела – это в другой, следующей жизни.

– Обижаешь, подруга. Нагнула до пола…

– Нет, Кот, я правду говорю. Ну скажи на милость – есть на свете хоть один деловой человек, который даст незнакомой, пустой, чужой девке двадцать штук? Представляешь, Джордж Сорос отловил меня в блюде студня и подарил квартиру. Или Березовский…

– А кто знает – может, Сорос приехал бы к Туранде Толику на именины вперед меня…

– Ага! – оживилась Лора. – И пошел бы со мной в подвал студень искать. Только я бы Соросу не дала…

– А вот Харлампий Спиридоныч Фотокакис, тот бы…

Лора прикрыла мне ладонью рот, подтолкнула к двери:

– Иди-иди! Скорее уйдешь, может, скорее вернешься. Только возвращайся…

Я поцеловал ее, шепнул:

– Я буду поздно. Не тревожься. Я буду… Не прощайся навсегда…

Пешком поднялся я на девятый этаж, за лифтовой шахтой остановился перед деревянной крашеной дверью. Это – вход в технический коридор, соединяющий по чердачному переходу подъезды длинного многоквартирного дома. Я достал из кармана плоскогубцы и сорвал хилую петельку, на которой висит замок. Петлю потом аккуратно приладил на место и тихо притворил за собой дверь.