– Итак, у нас по нашей доктрине идут контрнаступательные действия после агрессии врага. Так как первый удар – самый сильный и как правило неожиданный, у наших войск должно быть достаточно времени на мобилизацию. Хотя бы чтобы «со спущенными штанами» нас не застали. Для этого предлагаю соорудить основную линию укреплений вдали от основной границы – километров за двадцать хотя бы, а лучше больше. Чтобы артиллерия врага не смогла раздолбать наши части в их же казармах. А непосредственно на границе все заминировать в ста метрах от официальной линии и оставить наблюдателей. Они же должны оперативно сообщить в пограничные части об атаке противника, когда тот перейдет границу. Тут узким местом является авиация врага – скорость у самолетов довольно высокая и преодолеть двадцать и даже больше километров для нее – дело пары минут. Для этого необходимо насытить пространство между оборонительными рубежами и границей средствами противовоздушной обороны. Желательно – замаскированными постами, разнесенными между собой, чтобы нельзя их было накрыть одной или даже группой бомб.

Грищук слушал меня с интересом, хотя по его взгляду я видел, что он не особо понимает, зачем так заморачиваться. Пришлось объяснять «на пальцах».

– Если основные наши силы будут непосредственно на границе, даже те же пограничники – то их уничтожат мгновенно.

– С чего ты это взял? – хмыкнул Павел Петрович.

– А вы представьте ситуацию: враг накапливает силы у нашей границы. Мы понимаем, что он нанесет удар, но не знаем, когда. Бить заранее, пока он накапливается, нам запрещено – это противоречит нашей доктрине. В итоге удар, несмотря на то, что будет готовиться чуть ли не в открытую, произойдет внезапно. А люди быть в постоянной боевой готовности длительное время не могут. Это психология. Расслабятся – точно вам говорю. И как итог – большую часть наших боеготовых частей противник уничтожит, пока те в казармах будут. А пока наши резервы подтянутся – враг уже далеко забраться сможет. И попробуй его выбей! С неподготовленных позиций-то.

Павел лишь головой покачал недоверчиво.

– Недооцениваешь ты наших бойцов, – все же не выдержал он. – Знаешь, как белых били? Только пух летел!

– Не знаю, сам не участвовал. Зато отлично понимаю, что первый удар бывает самым важным. И если его не сдержать, потом очень сложно бой в свою сторону переломить. Можно, конечно, но какой ценой? Уж точно не «малой кровью на чужой территории», как говорится в нашей доктрине.

Говорил я уверенно, и было от чего. Ведь у меня в памяти был опыт Великой отечественной, когда все именно так и произошло. И повторения тех событий в новой реальности я категорически не желал.

– Однако чтобы полностью подтвердить или опровергнуть мои выкладки, мне необходим доступ к доктринам и тактикам ведения боя наших потенциальных противников, – добавил я. – Что у них стоит во главе угла их военной машины. Как взаимодействуют их рода войск. Как строится оборонительная система. И против нас и промеж собой. Я обо всем этом делал запрос, он готов?

Павел отрицательно покачал головой.

– Вот когда будет готов, тогда и смогу двигаться дальше, – подвел я черту под нашим разговором.

Через три дня Сергей Палыч зашел в мою палату с победоносным видом, чем сильно меня заинтриговал.

– Ну что, тезка, – улыбаясь, начал он, – мне дали добро списаться с Колмогоровым!

– То есть… – пришло ко мне осознание его заявления.

– Да! – торжественно подтвердил мужчина. – Наши убеждения сработали. Нам дали добро на разработку своего вычислителя!