– Как понимаю, «за свой счет» – это исключительно натурой… – решил помочь мне в расшифровке речей блондина Айлар.

– Лель, а ты не… офонарел?! – Ай да я, ни одного мата, а ведь так хотелось!

– Не-а. – Бледные губы синеглазого виолончелиста скривила усмешка. – Видишь ли, драгоценность наша… Так получилось, что второй в очереди – я… Так что определяйся скорее!

– Я хочу остаться старой девой! – решительно сообщила общественности, машинально отодвигаясь как можно дальше от претендентов.

– Да кто же тебе позволит? – с искренним удивлением взглянул на меня Смерть.

– Юль, ну я озвучил. – Лель потянулся, зажмурился от упавших ему на лицо солнечных лучей. – Три варианта. Ты устраиваешь мою личную жизнь… ну, с собой. Второй – это с кем-то другим. Ищи ту несчастную, что меня выдержит. И третье – Феликс. Мне, надо признать, изрядно надоели его несдержанность и метания из-за печати отторжения.

– Печать! – воскликнула я. – Все опять сводится к ней! Почему вы вредную бабу просто не отловите и не заставите снять эту пакость?!

– Да все просто… – вздохнул Лель, с неожиданной жалостью глядя на Кика. – Печать держится, пока ей есть за что цепляться, Юля. А он раньше ее создательницу лю…

– Заткнись! – Феликс так резко ударил по столу ладонью, что приборы зазвенели.

Потом Кик резко повернулся и привлек меня к себе, ухватил за волосы на затылке, чтобы я не могла отстраниться, и хрипло прошептал на ухо:

– Не слушай! Потом… я сам все скажу, только не слушай.

– Тебе не кажется, что это нечестно? – поинтересовался неугомонный Лель, которого в данный момент я сама была готова пришибить. – А ты думай, милая… У тебя это, надо признать, чудно получается…

– Смотря для кого! – рявкнул Ла-Шавоир, отстраняясь и резко поднимаясь из-за стола. – Мне ее мыслительные процессы всегда аукаются просто редкостным геморроем!

– Не суди меня строго, – «покаянно» взглянул на него синеглазый гад. – У тебя и так много преимуществ, а у меня – мало того что сплошные минусы, так еще и отставания во времени о-го-го какие!

– Всем до свидания, – сухо сказал Ла-Шавоир и, не оглядываясь, вышел из кабинета.

Повисла тишина.

Айлар осуждающе покосился на шута и медленно проговорил:

– Если бы Ла-Шавоир сейчас не ушел, то, несомненно, не сдержал бы порыв подрихтовать чью-то интересную, внешне привлекательную и чрезвычайно охамевшую физиономию. Неужели надо было действовать настолько грубо?

Лельер промолчал и пожал плечами.

На этом разговор закруглился, и шут с совершенно невозмутимым лицом подтащил поближе к себе чашку чая и блюдечко с пирожным.

Я еще несколько секунд вяло поковыряла свой десерт и, решившись, отложила ложку и поднялась.

– Всем приятного вечера. До встречи.

Краем уха услышав ответные пожелания, я выскочила в коридор и, подобрав юбки, кинулась к лестнице.

Надо все же догнать Феликса… поговорить, объясниться. Назревающий конфликт мне очень не нравился. А еще я не понимала, как себя вести с таким Ла-Шавоиром.

Его властность, деспотичность и стремление к тотальному контролю были привычнее и понятнее, чем… ревность? Это же была она?

И самое главное, я не знала, что теперь делать. Психолог, называется.

Когда я торопливо выбежала на улицу, то никого не увидела. Эх… от здания расходятся три идеально прямые тропинки, куда он мог деться за такой ничтожно малый срок?!

Хотя… с чего я взяла, что Ла-Шавоир покорно пойдет по проторенной дороге? Он вполне мог углубиться в парк, чтобы погулять и немного проветрить голову. Подозреваю, что такая излишняя эмоциональность его тоже отнюдь не радует.