«Мама, мама!» – кричала Динка, но лицо у мамы было холодное, чужое… Динка, захлебываясь плачем, объясняла, что толкнула Егорку за длинные слюни, которые он распустил на крыльце, но мама ничего не хотела слушать, повторяя: «Ты не моя дочка…»
В конце концов Динка пришла в такое отчаяние, что за нее вступились Катя и Алина.
«Вы не понимаете, – сказала им тогда мама. – Ведь это уже не шалость, а злой поступок».
Это случилось давно, Динка тогда была еще маленькая, а теперь она выросла и сделала еще худший поступок.
«Эх ты, паскуда!» – сказал ей на берегу белобрысый паренек.
Динка вспомнила злые, недобрые лица, гневные слова и взгляды, обращенные к ней.
«Лучше б я утонула…» – тоскливо подумала она и снова вспомнила маму. Один раз мама читала им стихи:
У мамы был такой грустный голос, что Динка невольно вслушивалась в эти стихи и запомнила их наизусть.
В этом месте Мышка заплакала, а Динка крепилась. Но под конец мама читала так, будто просила своих детей:
И тогда Динка тоже заплакала… А теперь ей довелось встретить такого сироту. Ведь там, на берегу, она узнала, что мальчик с баржи, Ленька, тоже сирота, но она, Динка, не пожалела его, она пожаловалась на него злому хозяину…
– Пароход «Гоголь» подходит к пристани! – торжественно объявляет Алина и оглядывается на Динку. – Пойдем! Мышка уже у калитки!
«Ма-ам… Ма-ам… Ма-а-м…» – протяжно гудит пароход.
– Пойдем! – кричит Алина и поспешно сбегает с крыльца. Терраса пустеет. Динка вытягивает шею и старается увидеть, как откроется калитка и как войдет в нее мама. Но ей ничего не видно, и она опять опускает голову. Катя тоже с нетерпением ждет сестру: ей хочется узнать, не приходил ли в редакцию вчерашний человек, но, открыв дверь на террасу, она видит Динку. «Как это Динка не побежала встречать? – удивляется Катя. – Боится все-таки матери… Ну еще бы! Все утро безобразничала, не послушалась, убежала гулять… А теперь сидит и думает, что я сейчас же начну на нее жаловаться! Но я не начну. У меня теперь будет совсем другая тактика. Пусть сама все рассказывает матери… Она и так не любит меня. С какой стати я буду вечной жалобщицей в ее глазах!» – нервничает Катя. И, взглянув еще раз на девочку, мягко напоминает:
– Я ничего не скажу. Ты сама расскажешь маме про все плохое, что делала сегодня.
– Хорошо, – безучастно отвечает Динка и вдруг быстро, словно проснувшись, спрашивает: – А что я делала, Катя?
– Как – что?! – Тетка широко раскрывает глаза…
Но из сада уже доносится голос Мышки:
– Мама приехала!
– Мама приехала! – сияя, сообщает и Алина. Они идут по дорожке втроем: мама – посредине, а по бокам – Мышка и Алина.
Динка медленно сползает с перил и тихонько повторяет за сестрами:
– Мама приехала…
Мама идет, улыбаясь, но лицо у нее усталое, под глазами – синие круги.
Встречаясь с вопросительным взглядом сестры, она слегка пожимает плечами:
– Никого не было…
– Черт знает что! – бурчит Катя и, заметив удивленный взгляд Алины, спохватывается: – У тебя ужасный вид, Марина! Где ты была сегодня?
– Как – где? На службе, конечно. Где же мне еще быть? Я даже немного раньше ушла. Ходила, покупала кое-что – ведь сегодня давали жалованье… Ой, подождите, дети! Дайте мне сесть. Я так набегалась. Унеси эти свертки, Алина…
Алина уносит в комнату мамины покупки. Марина садится в плетеное кресло и, морщась, снимает с головы круглую шляпку. На шляпке голубые незабудки, такие же голубые, как ее глаза. Алина и Мышка вертятся около кресла, они берут у мамы из рук шляпку, сумочку, зонтик.