Итак, теперь Петр мог сам назначить себе преемника. Только вот реальный выбор у него был узок и беден…

Лишившись двух наследников и не желая делать своим преемником внука, Петр фактически не имел подходящей кандидатуры на престол по мужской линии. Что же касается женщин, то и здесь существовали определенные препятствия для их воцарения, поскольку обе его дочери, Анна и Елизавета, были рождены до вступления родителей в законный брак, т. е. до венчания. И хотя после его официального бракосочетания с Екатериной в 1712 году они были, что называется, «привенчаны», по старым российским законам все равно не имели права на престол. Понимая это, Петр изменил законодательство таким образом, чтобы оно облегчало положение незаконнорожденных и они могли по распоряжению родителей становиться наследниками.

Были ли у Петра планы относительно передачи престола дочерям – неизвестно. Скорее всего, что нет, поскольку старшая из них – Анна – готовилась стать женой герцога Голштинского и уехать из России (что и произошло в 1727 году)[9], а младшей – Елизавете – к моменту его кончины не исполнилось и 15 лет. Таким образом, единственной кандидатурой оставалась только супруга императора – Екатерина.

О том, что у Петра было намерение оставить государство на «друга сердешного, Катеринушку», может свидетельствовать хотя бы то, что в последние годы своей жизни он позаботился о том, чтобы провозгласить ее императрицей и официально короновать. Обосновывая ее права на титул императрицы в обнародованном в 1723 году манифесте, он объявлял ее постоянной своей помощницей, хотя фактов ее активного участия в государственной деятельности почти не приводил. Это решение, по словам Н. И. Павленко, вряд ли было продиктовано тем, что Петр вдруг «обнаружил государственную мудрость у своего “друга сердешненького”», «но у нее, как ему казалось, было одно важное преимущество: его окружение было одновременно и ее окружением, и она, быть может, опираясь на это окружение, будет вести государственный корабль старым курсом». Ведь в течение их долгой супружеской жизни Екатерина была не столько самостоятельной политической фигурой, сколько отражением Петра. Недаром известный историк С. Соловьев называл ее «знаменитой ливонской пленницей», светившей «не собственным светом, а заимствованным от великого человека».

Да и могло ли быть иначе при том жизненном пути, который выпал на долю Екатерины? Ведь судьба этой «мекленбургской Золушки» была поистине фантастической. Попавшая в плен в ходе военных действий в Ливонии неграмотная служанка-прачка, происхождение которой до сих пор точно не выявлено, в короткий срок становится фавориткой Петра I, затем его женой, императрицей и, наконец, первой женщиной – единовластной правительницей России. Этот прецедент предопределил ход развития страны почти до конца XVIII века, которому было суждено стать веком правления женщин. Без Екатерины I вряд ли было бы возможно царствование Елизаветы I, а затем и Екатерины II.

Чем же молоденькая служанка мекленбургского пастора Глюка Марта Скавронская (в замужестве Раабе), будущая Екатерина I, околдовала сурового русского царя? Возможно, внешней миловидностью? Но поскольку многие авторы ее прижизненных портретов, несомненно, приукрашивали облик подруги великого Петра, то трудно сказать, отличались ли в действительности ее черты изысканной красотой или классической правильностью. А вот то, что эта женщина, лишенная какого бы то ни было образования и воспитания, была от природы наделена удивительным тактом, подчеркивали все историки. Она в высшей степени умела являть перед мужем горе к его горю, радость к его радости и вообще быть неравнодушной к его делам и начинаниям. Екатерина была наделена тонким пониманием характера своего вспыльчивого супруга, умением усмирять его. В то же время она могла и потешить Петра, была верной исполнительницей его желаний и угодницей его страстей и привычек. Но более всего его подкупала ее страстность и необычайная пластичность натуры, позволявшая ей без труда приспосабливаться к любым поворотам судьбы. Петр не мог надивиться ее способности и умению превращаться, как однажды он выразился, «в императрицу, не забывая, что она не родилась ею». Кроме того, Екатерина была энергична и неутомима: без труда переносила изнурительные походы, могла спокойно жить в палатке и делать двойные и тройные переходы верхом.