– Застрелился, – сказал Лямпе. – Я где-то читал.

– А про то, что он и поныне является в виде привидения, не читали?

– Нет, – сказал Лямпе. – Какой вздор, Сёма… К ювелиру, надеюсь, не вздумал заглядывать?

– Обижаете, Леонид Карлович! В соответствии с инструкциями дожидался вашего приезда. Мимо проходил, конечно, но что-то не видел в магазине Штычкова…

– Ну, разберемся. В городе что-то известно о…

– Ни малейших слухов, – уверенно сказал Акимов. – Судя по всему, господин Олефир полицию умаслил изрядно. Что вполне понятно: ему ж расходы окупать надо и прибыль иметь, а если поползут разговоры, что в номере застрелился постоялец… Сами знаете, как такие сплетни влияют на репутацию. У нас, в Петербурге, подобное было бы не прискорбным фактом, а наилучшею рекламою для заведения – тут вам и репортеры, и любопытные дамочки, и прочие декаденты… Ну, а в сих патриархальных местах на жизнь смотрят степеннее. Здесь доходы господина Олефира упали бы резко. Сибирский купец суеверен, его в номер самоубийцы палкой не загонишь, да и в саму гостиницу тоже. Одним словом, тайна сохранена полнейшая. Я водил в пивную коридорного с того этажа, где четырнадцатый номер. Влил в него добрую баклагу, а разговорить все равно не удалось, как я ни искал подходцы – закрывается, что твоя устрица. Ну, а напрямую спрашивать вы мне строжайше запретили, и, как поется в опере – присягу эту я, как верный муж, исполнил…

– Ёрзаешь речью, Сёма, – досадливо сказал Лямпе.

– Простите, Леонид Карлович. Не то чтобы нервы… но, пожалуй, явственное ощущение неправильности происшедшего. Уж извините, бога ради, но у меня это самое ощущение так мурашками по коже и ползает. Извините…

– Ничего, – сказал Лямпе. – Ты, знаешь ли, подобрал удивительно точное слово, сокол Сёма… Неправильно это. То, что произошло, – и он повторил, сам не понимая, чего хочет этим достичь: – Очень удачно, Сёма. Неправильность происшедшего… Ты при оружии?

– Как было велено, Леонид Карлович. Товарищ Лямпе…

– Что?

– А почему – нет? Как метод воздействия при необходимости?

Подумав немного, Лямпе усмехнулся:

– Считай, что я растрогался. Золотая голова. В самом деле, как вариант и метод… Вы совершенно правы, товарищ Акимов.

…Сам Лямпе, если бы все зависело от него, выбрал бы номер подешевле, в целях вполне понятной для немца и простительной таковому экономии. Но в данном случае от него ничего не зависело, приходилось идти путем Струмилина, выбравшего самые лучшие, шестирублевые апартаменты – покойный был склонен к легкому гусарству, что уж там…

Переступая порог четырнадцатого номера, он ощутил легонький холодок в груди. Чувство это смутило и раздосадовало, но он ничего не мог с собой поделать…

Чисто выбритый коридорный, судя по физиономии, продувная бестия – как и надлежит человечку на таком месте, – опустил его чемодан рядом с креслом, без нужды переставил на пару вершков[3] в сторону, якобы устраивая поудобнее, повел рукой:

– Это, ваше степенство, гостиная. Тут спальня, белье-с чистейшее, после предыдущего постояльца поменяли-с…

«Да уж, я думаю, – мрачно подумал Лямпе. – После такого не могли вы белье не поменять…»

– Вот здесь – ватерклозет-с, к услугам вашей милости, – курносая конопатая физиономия прямо-таки сочилась заботой и умилением. – Ванны, извиняемся, нет-с, но на первом этаже, по заказам господ постояльцев, – извольте в любое время. Заведение для самой что ни на есть чистой публики, во всех смыслах-с… Ресторация первоклассная, порою господин губернатор изволят обедать-с. Соблаговолите-с обратить ваше внимание на сей шнур. В видах необходимости соизвольте-с потянуть за оный – и я к вашим услугам.