Самюэль Эннель торговал предметами искусства, был очень богат и недавно перебрался в Женеву из-за налогов. Софи не была с ним знакома, никогда не работала по его делам, но знала, что Темар частенько на него жаловался. Говорил, что тот без конца ему звонит, вызывает в Женеву, а в каждый приезд в Париж не вылезает из его кабинета.

Софи взглянула на стопку бумаг, которые положил перед ней Темар, и ответила не моргнув глазом:

– Будет сделано.

Темар пристально посмотрел на нее. Ему понравилась ее самоуверенность.

Софи покосилась на документы, лежащие сверху: их надлежало заполнить в связи со смертью.

– Умер кто-то из близких месье Эннеля?

– Жена, – ответил Темар. – Три месяца назад.

– Бедный, – посочувствовала Софи.

– Во-первых, он вовсе не бедный, – язвительно заметил Темар, – а во-вторых, она уже три месяца как на небесах. Надо уметь в какой-то момент перевернуть страницу. Короче, я могу на вас рассчитывать, малыш?

– Разумеется, сейчас всем этим займусь.

У Софи явно было будущее в этой профессии. Темар решил бросить ей вызов:

– Можете оказать мне еще одну маленькую услугу?

– Конечно.

– Примите его сами. Без меня. Он не предупредил заранее, а у меня другая встреча. Он явится в одиннадцать.

– Это через час, – заметила Софи.

– Какие-то проблемы?

– Никаких, – абсолютно спокойно заверила Софи.

– Magnifico![3] — пришел в восторг Темар и отправился восвояси, бросив через плечо grazie mille[4].

У Темара была противная привычка пересыпать речь итальянскими словечками, когда он пребывал в хорошем настроении.

Через час в одной из приемных адвокатской конторы Софи принимала Самюэля Эннеля. Лет семьдесят пять, одет изысканно, буйная седая шевелюра.

– Где Темар? – спросил он вместо приветствия, увидев в комнате только какую-то незнакомую молодую женщину.

– У него срочное дело, – объяснила Софи. – Он просил меня его подменить.

Гость был явно недоволен:

– Мне непременно надо его видеть. Я сегодня вечером возвращаюсь в Женеву, у меня куча документов, которыми он должен заняться, и…

– Все ваши документы здесь, месье Эннель, – успокоила его Софи. – Все готово, не беспокойтесь. Примите мои соболезнования в связи с кончиной супруги.

Эннель уселся за большой письменный стол, и Софи стала подавать ему по очереди уже заполненные бумаги. Ему оставалось только поставить подпись. Он выглядел печальным, потухшим. Подписывал молча. В комнате слышался только шорох ручки, скользящей по бумаге. От нажима у него открылась ранка на указательном пальце, кровь капнула на документ. Он достал платок, прижал на несколько секунд к пальцу и принялся подписывать снова.

– Позвольте я принесу чем перевязать, – прервала его Софи.

– Пустяки, – отказался Эннель. – Просто порезался вчера.

– Не пустяки, – возразила Софи, – у вас идет кровь.

Не дожидаясь ответа, она на миг отлучилась и вернулась с аптечкой, которую держали в конторе. Продезинфицировала порез, заклеила пластырем. Он не сопротивлялся. Когда все было сделано, Софи произнесла с наигранным упреком:

– Вы должны себя беречь, месье Эннель.

– Зачем? Это Людмила меня берегла.

Софи, заполнив свидетельство о смерти и прочие бумаги, знала, что Людмила – это его покойная супруга.

– Ну, Людмиле бы не хотелось, чтобы из вас вытекла вся кровь из-за дурацкого пореза.

Самюэль Эннель улыбнулся.

Софи положила перед ним еще одну стопочку бумаг.

– А это еще что? – спросил Эннель неожиданно подозрительным тоном. – Не помню, чтобы я передавал вам эти документы…

Разрядившаяся было атмосфера снова сгустилась. Софи побледнела: вдруг Самюэль Эннель нажалуется Темару, а тот устроит ей выволочку.