Наверно, впали бы кому и изошли пеной из рта...

– Неправильная? – повторила Лана, садясь на подоконник и засовывая острые коленки под край спортивки.

– Где жалобы? Где требование создать себе подходящие условия? Тебя вчера чуть не съели, а ты и ухом не повела.

– А-а… Это… Я пока не до конца осознала происходящее. Будто в какой-то симуляции нахожусь. Единственная стабильная мысль – а что там с моим договорным браком? Аннулировался?

Треща без перерыва, она между тем пробовала самостоятельно открыть консерву, вертела ее так и сяк, атакуя ногтями, и, пожалуй, это было забавнее, чем просмотр кинофильмов в хозяйской видеотеке. В такие моменты Лана напоминала сердитого хомячка.

– Помочь? – спустя время смиловистился я. После ее короткого кивка, одним движением пальца оторвал крышку.

Хм, мы впервые завтракали вместе – раньше даже запах человеческой кожи казался провокацией и вызывал желание обнажить клыки, но не теперь. В какой-то момент зверь внутри успокоился. А может, просто переключился на более важные вещи.

– А ведь вкусно! – Лана с победоносным видом начала уплетать рыбу вилкой. С собой что ли носит, как холодное оружие? Пфф...

Вот и еще одно доказательство – ест дешевую пищу и пищит. Нравится ей. Точно ненормальная, если не сказать хуже.

Поняв, что разглядывание затянулось, а к своей порции «роскошного завтрака» я так и не притронулся, быстро отвернулся. Мне для еды приборы не требовались. Никто гладиаторов манерам не учил, мы и о внешнем мире узнавали только в редкие мгновения презентаций, когда любимчиков зрителей выводили в свет.

– Рохан, – недолго длилась тишина. – Я хотела бы тебе кое-что сказать.

– Спасибо за спасение? Поздновато, но так уж и быть – можешь падать ниц и воспевать мою добродетель.

– А? Нет! То есть спасибо, кончено, но ты и сам виноват. Бросил меня одну, а сам ушлепал куда-то!

– Нарываешься, мелкая?

– Нет. Но у тебя всегда есть пульт от ошейника, раз уж аргументов не завезли.

Нет, все же дерзкой она нравилась мне больше, чем тихой вежливой мышью. Хоть какое-то подобие искренности. И глаза красиво сверкают.

– Не надо было устраивать сцену и демонстративно убегать, – отмахнулся я от всяческих претензий. – Ты сама потерялась.

– Так ведь я же сказала, куда иду! На каждом углу были указатели и стенды с картой… – Она ощутила мое нарастающее недовольство и тихо ахнула. – Постой, а ты, вообще, умеешь?..

– У тебя там что-то важно было.

– Ой, прости. Я лишь хотела сказать, что думала над твоими словами. Много думала, правда. Было непросто признать некоторые ошибки восприятия, все же меня воспитывали с мыслями о превосходстве людей над прочими живыми существами. Возможно, ты прав, – Она зябко повела плечами, сжимая банку с рыбой, точно кружку горячего какао. – Нас приучили к мысли, что оборотни должны служить и подчиняться. Поэтому многих злит сама идея равенства. Но… Маркус никогда не был слугой, по крайней мере, для меня. Он тот, кто дарил мне тепло. Ты говорил – я не понимаю рабства. Возможно... Но быть женой аристократа – значит стать его тенью. Если муж скажет, что запрещает тебе работать или учится, ты подчиняешься. У эффир нет выбора, только воля главы.

Пожалуй, впервые чей-то душевный монолог не заставил меня зевать во всю глотку. Если бы не треклятый памятник, разбередивший старую рану, я бы не стал срываться. Теперь она снова казалась ребенком, растерянным и усталым.

– Ты слушаешь? – Лана опомнилась и замолчала.

– Да. Говори.

– Нас поставили перед выбором – либо я, либо моя сестра. А Ната, она всегда хотела выступать на сцене. Ее бы подобный расклад сломал.