В конце коридора были две комнаты, расположенные друг напротив друга. Когда я открыла первую дверь, то сразу поняла, где оказалась. Спальня Астархова. Темная, мрачная и даже включенный свет не рассеял сконцентрированную тьму и зловещую ауру. И запах был здесь наиболее сильным, словно сам Астархов стоял спереди меня, а я упиралась в его рубашку носом.

Он пахнет пряностью, хвойным лесом, свежестью с капелькой крови. Его запах таинственный и загадочный, но в то же время есть в нем некая дикость, сила, власть, и безграничная свобода. Именно его запах так остро наполняет мое сердце неподдельным волнением.

Возникло странное нездоровое желание открыть его шкаф. Ведь, как правило, все скелеты хранятся там, но к моему разочарованию, ничего, кроме рубашек и костюмов, я там не обнаружила.

Руки коснулись ткани. Сжимаю рукав рубашки, преподношу его к носу, делаю глубокий вдох. От странных, необъяснимых ощущений в теле мороз бежит по коже. А именно то, что мурашки, щекочущие шею, больше похожи на прикосновения губ Астархова.

Хотя откуда мне знать, что из себя представляет поцелуй в шею.

Ванная комната оборотня как отдельный выставочный зал. Сделанная полностью из черной плитки, она предоставляет взору один уникальный и невероятный экспонат – ванная! Белая и большая, под стать оборотню. И здесь легко поместятся двое.

Я неожиданно вспомнила, что утром не удосужилась помыться и сейчас мне этого ну очень сильно хотелось. Смыть с себя отвратительное утро, наполненное вспышками камер и небрежно грязными взглядами журналистов.

Я внимательно подмечаю все детали пространства, словно собиралась изложить на бумаге о превосходстве данного места. Но ведь мне совершенно не с кем было делиться увиденным.

Я не сразу решилась подойти к зеркалу, и не зря. Вид у меня был, мягко говоря, не очень. От растерянности до небрежности. Щеки багровеют, когда вспоминаю поцелуй в машине. Астархов точно умом тронулся, если что-то во мне нашел. Кто угодно, но только не тот, кто всегда окружен женским вниманием как воздухом.

Включаю кран и смываю с лица усталость. Вытираюсь черным мягким полотенцем, совершенно не думая о том, что оно принадлежит оборотню. Нет ни угрызения совести, ни брезгливости. Я делаю это так, словно делаю постоянно. Замечаю на раковине пару банок с лекарствами. Это меня удивило. На вид и не скажешь, что у Вячеслава могут быть проблемы со здоровьем.

Покинув ванную комнату, я снова возвращаюсь в спальню. Большая кровать была заправлена мягким серым пледом, который заманивал к нему прикоснуться, зарыться в него с головой. Еще лучше уснуть с ним в обнимку. И я чуть было не совершила эту ошибку, но вовремя опомнившись, поднялась с кровати, поправила плед и покинула комнату.

Комната напротив отличалась лишь размером и цветовой гаммой. И она не была столь мрачной, как все остальное в этом доме. Бледно-розовые и светло-серые тона не нагоняли тоску, а панорамные окна придавали больше привлекательности. Ванная комната была меньше. И здесь не было самого главного – самой ванны!

Душ, туалет, раковина и шкафчики, забитые разными розовыми тюбиками. Аромат клубники и сливок совершенно меня не привлекал. Скорее даже вызывал рвотный рефлекс. С чего он вообще решил, что мне такое нравится?

Первый этаж квартиры вмещал в себя многое: от библиотеки до личного спортивного зала. Но больше всего восхищали панорамные окна с видом на город.

Да, вид был красив, но он наскучил мне сразу же как только я завершила обход. Мне уже захотелось покинуть квартиру, но я прекрасно понимала, что сделать я этого не смогу без Астархова.