– Он хотел ограбить меня, – прочистив горло, отвечаю я самым спокойным голосом, на который способна. – Но у меня с собой был только сотовый, за который он бы выручил меньше сотни баксов. Поэтому он разозлился и начал меня бить.

Николас перегибается через кухонный остров и накрывает мою ладонь. Прикосновение осторожное, не угрожающее, и я решаюсь поднять взгляд на него. Лицо Николаса серьезное, и весь его вид выражает сочувствие. С трудом выдыхаю, осознав, что он ничего не знает.

– Мне жаль, – тихо успокаивает Николас меня и пытается ободряюще улыбнуться. Затем поднимается со стула и загружает наши тарелки в посудомоечную машину. Облокотившись на столешницу, он вдруг замечает: – Должен признать, что меня слегка насторожило твое спокойствие, когда я прострелил ему ногу. Нормальная девушка бежала бы быстрее ветра, но ты словно совсем не испугалась.

Сердце ускоряет ритм, громко барабаня в груди. Будь Николас не таким внимательным и умным, мне было бы легче. Я уже даже молчу про его внешнюю привлекательность. Ник сбивает меня с толку и усложняет задание, сам того не подозревая.

– А кто сказал, что я нормальная? – нервно хмыкаю я и ставлю кружку обратно на стол. – Но если серьезно, ты же читал, откуда я. Там, где я провела свое детство, случались вещи и похуже.

Николас понимающе кивает. Он и правда собрал на меня досье. Эктор и другие люди М подчистили все, что могло указать мою связь с боссом. Официально я сирота, которую бабушка перевезла в Штаты после гибели родителей. На деле же все было не так. Бабушка пожертвовала многим, чтобы мы смогли получить грин-карты. Возвращение в Мексику для нас равносильно самоубийству. Федеральные службы дали нам новую фамилию и включили в программу защиты свидетелей лишь на несколько лет. После мы были предоставлены сами себе.

Мысли о прошлом всегда ранят. Мне становится тесно в этом огромном доме, в просторной кухне, в собственном теле. Сжав кулаки под столом, пытаюсь выкинуть из головы назойливые воспоминания. Я должна убраться отсюда поскорее.

Спрыгнув со стула, аккуратно улыбаюсь Нику и говорю:

– Мне пора. Спасибо еще раз за спасение и за то, что позволил остаться у тебя.

Николас молча отталкивается от столешницы и направляется ко мне. Его голубые глаза прикованы к моему лицу. Не могу прочитать, о чем он думает, и хочу отступить, но ноги врастают в пол. Ник останавливается в паре сантиметров от меня, и я ощущаю жар, исходящий от его голой груди. Его торс беспокоит меня больше, чем я готова признать. Дыхание вновь сбивается, и я нервно тереблю край рубашки.

– Просто так я тебя не отпущу, – растягивая слова, произносит Ник.

Его пальцы скользят по моим плечам, бережно обводят каждую ссадину по памяти. Мое тело реагирует на его касания, и я вздрагиваю отнюдь не от страха. Мои глаза расширяются. Не могу оторвать взгляд от небесных глаз Ника. Мне не хочется признавать правоту М, но спектакль с рыцарем и драконом сработал. Зная правду, все равно чувствую теплоту к Николасу, бескорыстно спасшему меня. А когда я попросила его остаться со мной прошлой ночью? Бесконечное отчаяние охватило меня, когда я кинулась в объятия первому человеку, проявившему заботу в мою сторону.

– Почему ты так сильно пытаешься сбежать от меня? – шепчет Ник, выводя круги на моем предплечье.

Его размеренный тон зачаровывает меня, будто я змея, а он – факир. Все смятение, любые сомнения покидают меня, будто Николас с помощью прикосновения передает мне свое спокойствие.

– Я не бегу от тебя, – тихо, чтобы не нарушить магию момента отвечаю я. – Просто… мне пора уходить.