Так те и поступили (слава богу), но оставили потроха, которые немедленно принялись жарить.

Заметив, что в ее сторону идет Брох, Елена Николаевна напряглась. Она видела, какими злыми глазами Буба провожает мужа. По спине побежали мурашки. Что-то подсказывало, что эта змея не успокоится.

Рука Броха была в крови. Он что-то держал.

Елена Николаевна сглотнула и все-таки поднялась на ноги, чтобы не общаться с мужчиной из невыгодного положения.

Добравшись до нее, Брох постоял несколько мгновений, а потом протянул руку с зажатым в ней органом.

– Твое, – произнес он, чуть нетерпеливо дергая рукой.

Первым желанием Елены Николаевны было отказаться, но она сдержала себя и забрала принесенную часть.

Брох окинул ее неверящим взглядом, качнул головой и отправился обратно.

Елена Николаевна опустила взгляд и посмотрела на то, что ей принесли, а потом судорожно сглотнула.

В ее руке лежало сердце.

Только не говорите, что она должна съесть его сырым!

Насколько она знала из воспоминаний Дахи, люди этого времени не практиковали такие дикие обычаи. Если кто-то ел сырое мясо, то исключительно по собственной инициативе. Уровень развития местных людей был крайне низким, но некоторые вещи они принимали инстинктивно.

Это как с одеждой. Понятно, что без нее человек в таком климате просто замерзнет. Так и с мясом. Видимо, кто-то когда-то понял, что употребление сырого мяса может навредить. Это интуитивное понимание передавалось из поколения в поколение, пока не стало нормой.

Елена Николаевна была убеждена, что сейчас никто толком не сможет ответить, почему люди не едят сырое.

Даха, например, не знала. Она просто была уверена, что нужно делать именно так, а не иначе. И знание это было из разряда элементарных. Вы ведь не станете пытаться пить или есть ушами, верно? Для этого существует рот.

Нечто подобное было и с ежегодными походами в большую пещеру, где молодые люди находили себе жен и мужей. Судя по всему, местное население знало, чем грозят близкородственные браки. И это знание пришло к ним из прошлого, став чем-то вроде инстинкта.

Убедившись, что никто не ждет от нее демонстративного поедания сырого сердца, Елена Николаевна выдохнула.

Все-таки пока ей было сложновато управляться с чужой памятью. Некоторые вещи приходили, только когда она задавала вопрос.

Вообще, она была рада, что местное население оказалось не настолько диким. Не хотелось страдать из-за какого-нибудь подхваченного заболевания. Она не была уверена, что нечто подобное может прятаться в сердце зверя, но лучше перестраховаться, чем потом умирать в рассвете лет.

Добравшись до костра, она хмуро глянула на Бубу, которая следила за ее передвижением, словно Елена Николаевна могла сделать что-то противозаконное, если та отвернется на секунду.

Женщина злобно оскалилась, дернувшись, но после строгого взгляда и окрика Броха, велевшего жене немедленно продолжить работу, она, стиснув зубы, вернулась к разделке туши.

Для начала Елена Николаевна тщательно осмотрела нож. Тот выглядел слишком грязным для безопасного использования. Пришлось сходить к сугробу около входа и тщательно очистить инструмент снегом.

После Елена Николаевна выбрала из кучи наиболее плоский камень и использовала его как доску для нарезки. Разделенное на кусочки сердце она нанизала на веточки и принялась жарить над огнем. К сожалению, сейчас это был единственный способ приготовить себе пищу. Никаких горшков, даже каменных, здесь не имелось. Вариант варки исключался.

Запечь под костром? Так ведь мясо не положишь просто в землю. Его нужно во что-то завернуть и чем-нибудь обмазать. В идеале глиной, но можно, наверное, и грязью. Однако во что завернуть? В шкуру? Елена Николаевна поморщилась. Даже думать не хотелось, что из этого могло получиться.