– А я тебя поцелую, если ещё раз «выкнешь» мне.

Артём

Девчонка вжимается в стену. Пугается, словно я не поцеловать её пригрозил, а побить. Странная она. Странная и охренительно соблазнительная даже в старенькой домашней одежде. Ненакрашенная Алиса кажется гораздо моложе своих двадцати пяти лет. Волосы, собранные на макушке в небрежный пучок, частично выбились. Вьющиеся прядки обрамляют бледное личико. Малышка. Так хочется обнять её, но боюсь, этим дело не закончится. А девчонка не в состоянии здраво мыслить. Слишком раздавлена и потеряна. Я, конечно, козёл, но не до такой степени, чтобы пользоваться подобной ситуацией.

– Чаем напоишь? – спрашиваю хмуро.

– Ну… проходите… - несмело бормочет она. - Проходи.

По привычке не разуваюсь и иду на кухню за девушкой. Только увидев её босые ноги, сообразил, что не снял ботинки, как это принято в России.

Кухня у Алисы настолько маленькая, что в ней едва ли могут поместиться два человека. Кто, скажите на милость, придумал строить такие клетушки? С любопытством рассматриваю обстановку. Сто лет не был в подобных квартирках.

Старенький ремонт, видавшие виды стол и кухонный гарнитур, но чистенькие, ухоженные. На подоконнике в горшках возвышаются шикарные орхидеи. На обшарпанном холодильнике времён Советского Союза прикреплены магнитами аккуратные таблицы со спряжением итальянских глаголов. Не распечатанные на принтере, а написанные от руки. С выделенными разноцветными маркерами заголовками.

Алиса ставит передо мной чашку с блюдцем и сахарницу. Машинально отмечаю, что посуда из тонкого белого фарфора с золотистой окантовкой. Это никак не вяжется с окружающей меня бедностью. Здесь скорее уместны какие-нибудь разномастные щербатые бокалы с логотипами предприятий, что дарят работникам сувенирную продукцию вместо премии.

– Расскажешь, как всё случилось? – тихо спрашиваю, пока девушка заваривает чай.

– А тебе это зачем? – обречённо вздыхает.

– Ну, если не хочешь, не говори, - спокойно отвечаю.

Алиса молчит пару минут, а потом начинает повествование:

– Я была дома. Позвонили с незнакомого номера. Женщина представилась сотрудником скорой помощи. Сказала, что Яна попала в аварию. Состояние критическое. Срочно нужны деньги на платную операцию. Я спросила, сообщили ли родителям. Мне ответили, что им звонили, но они не взяли трубку. А счёт идёт на минуты. И пока Янку везут в больницу надо перевести триста тысяч рублей на счёт. Я сказала, что у меня есть только девяносто. Женщина ответила, переводите сколько есть. Остальное потом.

Лиса замолкает. Задумывается о чём-то. Наливает чай в чашки, затем продолжает:

– Меня что-то кольнуло. Сомнение. Интуиция. Не знаю. Я попросила дать время подумать. А сама начала звонить Яне. Её телефон был вне зоны доступа. Я набрала её ещё пару раз. Без результата. Гале звонить не стала. По времени она как раз должна была возвращаться с работы домой, вероятно, ехала за рулём, поэтому сотовый не слышала. А дядя Толя… Он вообще через раз отвечает. Сотрудница скорой снова позвонила мне. Сказала, что решать надо срочно. Или деньги на операцию, или Янку отвезут сразу в морг. И понимаешь, я запаниковала. Вспомнила, как также позвонили, когда маму сбила машина. Только тогда денег не просили. Потому что спасать уже было некого.

На последней фразе голос девушки срывается. Несмотря на прошедшие годы, тема смерти матери для Алисы ещё болезненна. Мне становится понятным, почему Лиса растерялась и поверила ублюдкам, обокравшим её. Осознанно или нет, твари ударили по самому уязвимому месту девушки. Учитывая психологические приёмы давления, которому обучены эти скоты, результат был предсказуем.