– Португальцы сделались заносчивы из-за моей доброты, – возразил матери Акбар. – Некоторые ведут себя как завоеватели, а я терплю. Пусть англичане приходят в Индию. И тогда вместо того, чтобы доставлять неприятности нам, они, борясь здесь за превосходство, будут доставлять неприятности друг другу. Кандра говорила, что англичане – справедливые, честные люди. – Он похлопал мать по руке. – Просто ты не любишь иностранцев и их привычки. Признайся в этом, ведь у тебя нет других недостатков.
– Мое недоверие к чужеземцам и их привычкам вовсе не изъян в характере, – резко ответила она сыну и, слегка стукнув его указательным пальцем по щеке, добавила: – Не вздумай меня критиковать, Акбар. Ты всю жизнь искал правду и успел позабыть, что гласит Святой Коран: рай покоится у ног матери. А теперь перестань горевать об английской жене, выходи отсюда – тебе надо управлять своими владениями. Ты – Акбар, Великий Могол, а не влюбленный мальчишка, которому первый же его роман разбил сердце. Иди и подбери свой тюрбан. Он свалился с твоей головы. А волосы у тебя, сын, поседели от горя. Ты ведь никого не хочешь этим напугать?
– Я сбрею их, – отозвался он, – в доказательство своей печали по Кандре.
– И усы тоже, – кивнула она. – Я сама пойду и принесу бритву и воду. Никто не должен этого видеть, сын мой. – Мариам Макани повернулась. Шелка ее одежд цвета сливы грациозно обвились вокруг тела.
– Принеси одежду, мне надо переодеться, мама, – бросил он ей вслед. Затем вернулся в комнату, чтобы в последний раз посмотреть в окно. День был ясным и жарким, как и четыре утра назад, когда его возлюбленную оторвали от него. На дороге вдоль побережья – ни души, и все тот же гул насекомых в деревьях вокруг дворца. Акбар вздохнул. Кандра уехала. Он никогда не увидит ее прекрасного лица, не будет любить ее совершенное тело. Ему остались только воспоминания. Воспоминания и их дочь Ясаман. Злой рок не позволил ему оправдать ожиданий Кандры – он не сумел изменить ее судьбу. Но с Ясаман будет иначе. Девочка – это все, что осталось от их короткой, но замечательной любви. Нет, нет, с Ясаман все будет иначе.
Часть 1
Ясаман
Индия 1597–1605
1
Смех со звонкими шаловливыми нотками донесся от высоких кустов орхидей, грациозно парящих в послеполуденном весеннем воздухе.
– Моя принцесса! Ты где? – Главный евнух Ясаман Камы из слуг Бегум беспокойно шел через сады Великого Могола. – Куда подевался этот бесенок Азраила[2]? – напыщенно бормотал он, потом остановился и прислушался, но лишь шумный птичий щебет донесся до его настороженного слуха.
– Адали! Ты еще не нашел Ясаман? – нетерпеливо окликнула его Ругайя Бегум с открытого балкона во дворце принцессы.
– Нет, госпожа, но найду, – отвечал евнух и тут снова услышал хохот ребенка. В его карих глазах появилась хитреца, и он закричал льстивым голосом: – Я тебя слышу, принцесса. Иди к Адали, и он даст тебе твои любимые цукаты. – И вновь никакого ответа, лишь гомон птиц.
– Адали! Скоро здесь будет Мариам Макани. – Ругайя Бегум начала нервничать. Теперь она стояла в галерее с колоннами, выходившей прямо в сады. Бабушка Ясаман была самой высокопоставленной дамой в королевстве, и никто не посмел бы заставить ее ждать, когда она приходила с визитом. Ругайя Бегум тяжело вздохнула: Ясаман – шаловливый ребенок, но зачем сегодня ей надо всех мучить?
– Ты взволнована, тетя.
Ругайя Бегум подскочила, испуганная голосом принца Салима.
– Салим! О Аллах! А твоя бабушка уже здесь? – Ее лицо исказилось, словно от боли.
– Бабушка собирается сюда? Сегодня? Я не знал, – ответил принц. – Нет, со мной ее нет. А отчего ты так взволнована?