В тот же миг он практически набросился на меня, и я подумала, что это тоже очень странно. Я не знала, как себя вести. Как бы то ни было, в тот вечер мы говорили о многих вещах, но и только. Холодность – не совсем подходящее слово. Если на то пошло, то Холодность с заглавной «Х». Он сказал: «Ты должна поехать со мной завтра в Лондон. Мне нужно работать в Букингемском дворце, и ты должна поработать со мной». Я подумала, что это слишком, и ответила, что не могу, а сама подумала в тот момент: «И как я объясню свое присутствие в Букингемском дворце, когда я должна быть у Филиппа?»

Позже он пригласил меня в Коуз, на остров Уайт, на «Британию», его яхту, где у него было много старых друзей. Я была напугана, а они все крутились вокруг меня.

Я чувствовала себя очень странно; разумеется, пошли слухи.

Я колебалась, а позже уехала к своей сестре Джейн в Балморал, где Роберт Феллоуз, муж Джейн, служил помощником личного секретаря королевы. Я была в ужасе, потому что еще никогда не бывала в Балморале и хотела все сделать правильно. Ожидание оказалось страшнее действительности. Все хорошо, стоит только пересечь порог. У меня была нормальная односпальная кровать! Просто должна об этом сказать. Сейчас у меня двуспальная кровать, но она служит односпальной. Я всегда сама упаковывала и распаковывала свои вещи. Сейчас, конечно, я этого не делаю – нет времени. Но меня всегда возмущало, что [принц] Чарльз постоянно берет с собой двадцать две единицы ручной клади. Не говоря уже об остальном. У меня всегда четыре или пять. Даже неловко.

Я оставалась в замке из-за внимания прессы. Все посчитали это хорошей идеей. Мистер и миссис Паркер-Боулз были там все время моего визита. Среди них я была самой младшей. Чарльз звонил мне и спрашивал: «Не хочешь пойти прогуляться, отправиться на пикник?» На что я отвечала: «Да, пожалуйста», – и думала, что все просто замечательно.

Вот так все и развивалось, а позже за это ухватилась пресса. В нашей квартире стало просто невыносимо, но три мои соседки были замечательные, звездочки, невероятно преданные. В Сандрингеме мне хотелось, чтобы принц Чарльз поторопился и разобрался со всем. Королева была сыта по горло происходящим. Он написал мне из Клостерса, а позже позвонил и сказал: «У меня к тебе очень серьезный вопрос». Женская интуиция подсказала мне, в чем дело. Всю ночь я просидела с девочками, повторяя: «Господи, что мне делать?»

К тому моменту я уже поняла, что рядом был кто-то еще. Я слишком часто останавливалась в поместье Болехайд у семьи Паркер-Боулз и не могла понять, почему она [Камилла] продолжает мне повторять: «Не заставляй его это делать, не надо». Она так много знала о том, чем он занимается в одиночку, и о том, чем мы занимались наедине друг с другом… В конце концов мне удалось во всем разобраться и сделать правильные выводы, а люди готовы были обсудить все со мной.

Как бы то ни было, на следующий день я поехала в Виндзор и прибыла около 5 часов. Он усадил меня и сказал: «Я так скучал по тебе». Но с его стороны никогда не было никаких прикосновений. Это было необычно, но мне не с чем было сравнивать, потому что я раньше не встречалась с парнями. Я всегда держалась от них подальше и думала, что от них одни проблемы, и не могла справиться с эмоциями, была очень взвинчена. Во всяком случае, он произнес: «Ты выйдешь за меня замуж?», и я засмеялась. Помню, как подумала: «Это ведь шутка». Ответила ему: «Ага, хорошо», – и засмеялась. Он был чрезвычайно серьезен. Сказал: «Ты должна понимать, что однажды станешь королевой». И внутренний голос подсказал мне: «Ты не будешь королевой, но тебя ждет трудная роль». Тогда я подумала – ладно, поэтому ответила согласием. Я сказала: «Я так сильно тебя люблю, я так сильно тебя люблю». Он ответил: «Что бы любовь ни значила». Тогда он сказал именно это. Тогда я думала, что все это здорово! Я думала, что он это серьезно! Он побежал наверх и позвонил своей матери.