Ехать домой не хотелось. На улице всё так же валил снег, но на щедро посыпанных реагентами дорогах не образовывалась каша, и кататься по ним было приятно.

Я долго колесил по центру, разглядывал старинные монументальные здания и современные стильные высотки. Мне нравилось здесь. Мне нравилось здесь всё. Огромный бурлящий жизнью город. Он будил во мне что-то. Что-то новое – или хорошо забытое старое. Какое-то дикое, необузданное желание жить. Идти вперёд. Не останавливаться на достигнутом. Покорить Эверест и вернуться обратно. Доказать всему миру, что я чего-то стою. Как в детстве...

Но тогда я мечтал достичь всевозможных вершин, чтобы мой биологический отец однажды узнал о моих успехах и горько пожалел о том, что отказался от меня. Но теперь мне было на него плевать. Теперь природа моих желаний носила совсем иной характер. Будто я очнулся от долгого сна и наконец взглянул на мир ясными глазами.

Я вернулся домой, когда уже начало темнеть. А Маша так и не написала.

Следующая неделя выдалась суматошной. По моей инициативе меня отправили на повышение квалификации, где я проводил половину дня, а другую половину – вёл приём в клинике.

О своей необычной пациентке вспоминал только по ночам. Маша с завидным постоянством снилась мне, и просыпался я с мучительным стояком. Но больше не предпринимал попыток связаться с ней. Она ведь так и не ответила на моё сообщение. Я решил оставить девушку в покое.

Только нужно было срочно найти кого-то, чтобы снять напряжение, и выбросить уже эти голубые глаза из своей головы.

В субботу вечером, закончив работу, я зашёл в кофейню недалеко от клиники, там варили самый лучший кофе в округе. И почти всегда была очередь.

Этот раз не стал исключением. У стойки, где трудились сразу три баристы в одинаковых форменных рубашках, скопился народ.

Я подошёл ближе, намертво прилепившись взглядом к длинной копне светлых волос, спадающих вниз по очень знакомой шубке. Их обладательница стояла в конце очереди ко мне спиной. Будто почувствовав мой взгляд, она повернула голову, и я обрадовался, как ребёнок.

Хоть и решил, что продолжать общение с Машей – плохая идея, сейчас, когда я увидел её здесь перед собой, мне напрочь отшибло память. Не задумываясь, подошёл к своей голубоглазой пациентке, которая успела отвернуться и сделать вид, будто не узнала меня. Наклонился к ней сзади и нагло прошептал в ухо:

– Привет...

Только после этого заметил, что Маша здесь не одна. Рядом с ней стояла молодая стильно одетая женщина, удивлённые глаза которой тут же впились в меня с особой пристальностью.

– Привет, – ошарашено повернулась ко мне Маша и смущённо покосилась на ту самую женщину.

– Добрый вечер, – улыбнулась мне та, продолжая разглядывать с неприкрытым любопытством.

– Добрый, – ответил я с вежливой улыбкой. И снова посмотрел на Машу, которая сейчас выглядела ещё более напуганной, чем в день нашего эксцентричного знакомства: – Как твоя рука?

– Спасибо, уже намного лучше, – скромно ответила она.

– Маша, ты нас не представишь? – звонко поинтересовалась её спутница.

Маша, казалось, испытывала какую-то просто чудовищную неловкость. Будто её только что застукали с любовником, не меньше. Её щеки пылали красным, глаза то бегали, то смотрели вниз, под ноги.

Я ничего не понимал. Может, она обманула по поводу мужа? Но зачем?

– Это Вера, моя тëтя, – произнесла, наконец, моя пациентка и сконфуженно замолчала.

– Илья, – представился я и пожал Машиной тëте руку.

– Очень приятно! – Она, в отличие от своей племянницы, держалась уверенно и свободно. И вела себя вполне… дружелюбно. Что окончательно сбивало с толку.