– Чего я не знаю? - Резко останавливается и смотрит по сторонам, видит одну открытую палату. - А что с Васильевым?

– В операционной.

– Что случилось? - Испуганным голосом спрашивает и подходит к своей стойке, смотрит на электронную доску, на которой выведены все палаты. Все лампочки выключены, никто не вызывает медсестру, если ему плохо. Ольга Пална ведёт пальцум по лампочкам и останавливается напротив десятой палаты. - Олесь, ты же видишь, что она не мигает?

– Да вижу я. - Вздыхаю и отхожу от стойки. - Я его нашла в туалете. Если бы ему стало плохо в кровати, и он не дозвался нас, он бы побежал к выходу, а не в туалет.

– Ну да. Ну да. Всё так. Но как же мы это упустили? - Вздыхает и садится за стул. Кладёт трубку на телефон и он тут же разрывается противным звучанием.

– Кардиохирургия. Медицинский пост. Да, слушаю. - Ольга Пална машет мне рукой, говоря, таким образом, иди девочка, это не тебя.

И я иду. Надо всё-таки закончить обход, а ещё прибраться в десятой палате.

Этим и занимаюсь весь следующий час. Все пациенты, в отличие от Васильева, чувствуют себя хорошо. Я проверяю капельницы, ставлю необходимые уколы и даю таблетки, прописанные лечащим врачом.

А затем иду в десятую палату и начинаю там прибираться. Меняю постельное бельё, убираю капельницы и складываю вещи пациента в пакет. После операции Васильев будет какое-то время в реанимации, а когда придёт время вернуться в палату, скорее всего, десятая будет уже занята.

Поэтому вещи я отношу в кладовую и только после этого поднимаюсь в сестринскую и падаю на диван.

Силы покидают меня, и я просто лежу бревном, тем самым, которым привык меня называть Санек. И кажется, я понимаю почему?

Последнее время я приходила домой без сил. Работала в другой больнице в приёмном покое, иногда по несколько смен подряд. В свободное время готовилась к сдаче экзаменов для поступления в мед. А когда приползала домой, просто валилась без ног в постель. У меня не было сил ни на секс, ни на разговоры с Саньком. Я просто спала, иногда ела, но в основном работала.

– Какая же ты сволочь! - Крикнула в сердцах и ударила кулаком по полу.

– Это ты мне? - Услышала знакомый голос и подняв голову с дивана, посмотрела на дверь. О нет! Только не это. Да сколько можно? Горский собственной персоной, стоял в дверях и не смел заходить внутрь.

– Что? - Поднялась и схватилась за голову. Кажется, она раскалывалась. - Как там Васильев?

– Нормально. Жить будет. - Усмехнулся и почесал подбородок. - Можно сказать, ты ему спасла жизнь.

– Я? - Удивилась и мне показалось, что я даже приподнялась над диваном. - Правда?

Улыбнулась и ощутила, что головная боль уходит.

– Зачем мне врать? Можешь спросить у любого.

– Слава богу! Я уж думала, это конец. Он такой бледный лежал в туалете и пульс не прощупывался.

– Пойдём Русакова, я угощу тебя кофе. Отметим твой героический поступок по спасению жизни Васильева.

– Кофе! - Подпрыгнула, но тут же замерла и, сощурив глазки, взглянула на Горского. - Приставать не будете?

– Обещать ничего не могу. - Хмыкнул и с сомнением покачал головой. - Ты слишком красивая.

– Я? - Вспыхнула от жара в щеках и отвернулась. - Я не пойду.

– Да ладно, Олесь. Обещаю не приставать. Пойдём. Я же чувствую, что ты хочешь вкусного кофе.

– Кофе, говоришь? - Повернулась к нему и улыбнулась. Облизала губы. Кофе хотелось неимоверно, больше, чем отомстить Картофелеву за измену.

– Ага. Такого вкусного кофе ты ещё не пробовала в этой больнице.

– Хорошо. Идём. - Я пошла в сторону выхода, но Горский не двигался с места. Замер между дверями и не планировал меня выпускать. Я остановилась и уставилась ему в глаза. Он смотрел на меня и тоже не двигался. Так, мы и стояли, пока я не услышала кашель Ольги Палны.