– Значит, так, – продолжал Костя. – Старшеклассники быстро ответили на анкету, потому что мы обещали выполнить их пожелание. Но пьесы о любви в театре не оказалось. Тогда Тонечка Гориловская мобилизовала всех авторов – столичных и местных. Они прислали то, что у них было на эту тему.

– И что же вы выбрали?

– «Ромео и Джульетту», – ответил Костя.

Иван Максимович привстал и навалился своим коренастым туловищем на край стола.

– Окончательное слово, конечно, за худсоветом. Но я согласен уже сейчас. И Николай Николаевич, я уверен, не будет против.

– Почему вы уверены? – спросила Зина.

– Потому что совсем недавно… буквально сегодня вечером, он сказал мне, что ставка на молодежь – это беспроигрышная ставка.

– Афоризмы, цитаты, формулы… – пробормотала Зина.

– Что? Что?… – не расслышал Иван Максимович.

– Да так… ничего серьезного.

– Шекспир в ТЮЗе?… – вслух размышлял директор. – Это будет новаторством.

– Что-о? Новаторство?! – Зина уставилась на директора. – Это традиция. В Ленинграде поставили «Гамлета». А «Двенадцатую ночь» показывают днем и вечером в разных ТЮЗах!

– Я знаю… Но на нашей сцене Шекспир еще не бывал.

– По-моему, театр, который ни разу не поставил Шекспира или Островского, – это не настоящий театр, – отрезала Зина.

Костя с укором взглянул на свою заместительницу.

– Только что говорила о формулах… – Он покачал головой. – Значит, так, Иван Максимович. Мы хотим, чтобы спектакль был молодежным.

– Шекспиру – от комсомола! – вставила Зина. Костя снова с укором взглянул на нее и продолжал:

– Значит, так… Актеры – молодые, художник – молодой, композитор – молодой.

– Хотелось бы, конечно, чтобы и постановщик тоже был молодой, – добавила Зина.

– Это было бы неэтично по отношению к главному режиссеру, – сказал Иван Максимович.

– Очень сомневаюсь, что Николай Николаевич способен поставить спектакль о любви.

Конец ознакомительного фрагмента.