Выступление лауреата завершало торжественную часть. После нее начался обед.

Столы накрыли в полукруглом зале со стеклянной крышей.

В специальной ложе разместились музыканты. Они играли старую добрую классику – арии из опер, сонаты и сюиты. Необременительный фон для общения. После скучного официоза хотелось взбодриться, потанцевать, но протокол мероприятия такового не предусматривал.

За столиком мы сидели вдвоем, от чего я ощущала некоторую неловкость. Не знаю, что шепнул Лотеску официанту, раз тот нас ни к кому не подсадил. Все прочие гости либо сидели за такими же, как мы, столиками на двоих, либо за овальными столами на шестерых. Последние занимали семейные пары с друзьями. Рассаживались все произвольно, без номерков и карточек.

В университете мы изучали этикет, поэтому обилие приборов не вызвало паники. Я умела отличить десертную вилку от вилки для рыбы, иногда даже пользовалась обеими в ресторанах. Поэтому наслаждалась едой, а не стеснялась, изображая, будто не голодна.

– Ну, за что выпьем? – спросил Лотеску, когда официант напомнил бокалы. – Признаться, вы меня удивили. Не стушевались.

– Вы так за мной ухаживать пытаетесь? – напрямик смело спросила я. – Не знаю как вы, а я всегда пью за финансовое благополучие.

– Хороший тост! И почему нельзя за вами ухаживать, Магдалена?

Голос Лотеску обрел игривые нотки. Южанин! Представляю, сколько у них детей, если у мужчин такой неуемный темперамент. На месте королевы я непременно бы завела любовника-южанина.

Не выдержав, рассмеялась и, сжав бокал пальцами, ответила:

– Потому что вы делаете это со скуки.

– А если нет? – продолжил игру начальник, нарочито наклонившись ко мне. Ну да, сегодня у меня глубокое декольте, можно рассмотреть не только белье.

– То я холодная старая дева. Честно, я вряд ли сумею вас удовлетворить.

Лотеску напомнил, что мы в общественном месте, а публика вокруг приличная.

Да, действительно вышло не очень… Одно дело – шутки в кабинете, другое – так опозориться перед цветом города.

«Когда ухаживают, не всегда тащат в постель. Это банальное проявление внимания к даме», – шепнул Лотеску и предложил тост за профессиональные успехи. Я согласилась и с облегчением хлебнула вина. В голове вертелось, что на подобные мероприятия меня больше не пригласят и на огнемобиле домой не отвезут.

Опасения оказались напрасными. Начальник сделал вид, будто я ничего не говорила, но провоцировать перестал. Вместо этого начал расспрашивать о семье, о первой работе. Сначала отвечала односложно, но потом расслабилась. Догадываясь, что интерес формальный, рассказала о нелегкой доле учителя без связей, о мечтах провинциалки с востока, о трудностях выживания в незнакомом городе.

– И почему все-таки Вертавейн? Это тоже провинция. Или привлекли озера?

– Надо было долг отрабатывать, – пожала я плечами. – Тут нашлось место и… Дальше вы знаете. Впрочем, вы сами, – поддела начальника, – не отправились искать счастья в столицу.

Тот покачал головой:

– Я работал в Штайте. Потом повысили. Так что с амбициями, ишт Мазера, все в порядке. У вас тоже. Будете продолжать в том же духе – подпишу приказ о повышении. Но для этого найдите некроманта. Мне все равно как, Магдалена, но найдите. Докажите, что вы заслуживаете должности, которую так хотите получить. Вижу же все ваши ухищрения!

– Значит, печенье не понравилось, – вздохнула я, отправив в рот кусок жаркого.

– Мне понравился бы отчет о поимке некроманта. Очень бы понравился, – намекнул Лотеску. – А печенье вкусное. Вы хорошо готовите.

Расцвела от гордости и, не удержавшись, добавила: