– Меня позвал Кот.

– Дался вам этот Кот! – Мужчина поморщился, словно от внезапной зубной боли. – Кот не гражданин королевства, хотя и обладает некими привилегиями. У него… гм-м… особый статус, если можно так выразиться.

– Какой?

– А вот это вам лучше уточнить у Кота!

Король прибавил шагу и первым вошел в распахнутые слугами створки тяжелых высоких дверей из мореного дуба. Иван решил не отставать, и проскользнул следом мимо двух усатых охранников, смеривших его недобрыми взглядами.

В огромном полутемном зале царило пыльное запустение. Высокие, этажа в четыре, потолки подпирали шесть круглых колонн. С потолка диковинным плодом свисала огромная люстра, какие можно увидеть в театрах. На ней горели с полсотни свечей, но от них, увы, было не так много толку. Однако, благодаря живым, колышущимся язычкам пламени, казалось, будто в темных углах зала неприятно кривляются и изворачиваются жуткие тени.

С двух сторон залы полукругом взбегали вверх широкие парадные лестницы с длинными ступеньками, соединявшиеся на высоте третьего этажа площадкой, огороженной резными деревянными перилами. От площадки разбегались два коридора, укутанных сумраком.

Замок навевал уныние и неодолимую тоску.

Мужчина прошел к правой лестнице и начал неторопливо взбираться по ней.

Иван поспешил за ним, оглядываясь по сторонам. Позади, бесшумно ступая, семенили два лакея.

– И все же, простите, потакание избалованному вконец собственному ребенку отдает дикостью.

– Дикость, – повторил монарх, как бы смакуя. – Красивое слово, не правда ли? Есть в нем что-то первобытно-животное, утерянное человеком. Что же касается принцессы, то, во-первых, такова ее роль, – охотно пояснил он. – А во-вторых, она мне вовсе не дочь. Вернее, неродная дочь. Я женился на женщине, пожелавшей стать королевой, у нее был ребенок. Королева умерла, когда малышке исполнилось лишь три года.

– Но это не повод так распускать ребенка!

– Но ведь это ее жизнь и ее свобода!

Мужчина ступил на площадку и замер, уставившись на странную парочку, возившуюся с огромной китайской вазой у полукруглой ниши в стене.

Миловидная женщина, подстриженная под горшок, в мешковатом рабочем комбинезоне, то и дело приподнимала вазу, поворачивая ее то одним боком, то другим. У женщины были сильные руки и резкие движения. Другая дамочка в черно-белом костюме горничной – узком и коротком расклешенном платье с длинными рукавами и крошечном передником, – обмахивала мягким веничком вазу. У горничной были ужасно волосатые ноги, затянутые в сетчатые чулки. И еще длинные черные волосы, волнами ниспадавшие ей на спину. Заметив короля, обе дамы обернулись. Та, что в комбинезоне, едва не грохнула вазу, успев в последний момент подхватить ее и водрузить на подставку. У второй, с длинными волосами, оказалось бородатое жесткое лицо с напомаженными ярко-красными губами и подведенными глазами.

Иван от неожиданности отшатнулся.

– Вы мне вазу не расколотите! – грозно предупредил Король. – Знаю я вас.

– Мы аккуратно, Ваше Величество, – бородатая «служанка» исполнила книксен, а та, что в комбинезоне – только поморщилась.

Король отошел от них и, царственно возложив руку на перила, другой указал на правый коридор.

– Вам сюда, Иван Игоревич.

– Скажите, это настоящая бородатая дама? – тихо, чтобы случайно не обидеть женщину, спросил Иван.

– Что вы! Обычная семья трансвеститов. Одной не нравится быть женщиной, а другому – мужчиной.

– Вы… серьезно? – не поверил Иван.

– Как нельзя более. А что вас так удивило?

Иван не нашелся что ответить. Да и что тут, собственно, скажешь.