Судья дует в свисток, поднимая руки над головой:

– ТАЧДАУН!

– Команда «Шарлотты» побеждает со счетом 63:10! – гремит голос диктора, эхом разносящийся по всему стадиону.

Когда зрители с криками вскакивают на ноги, празднуя победу, я уже сбегаю вниз по лестнице. Подошвы моих конверсов буквально гудят от шума вокруг. Пробираюсь сквозь толпу к ограждению и цепляюсь пальцами за металлическую решетку, наблюдая, как команды встречаются в центре поля, чтобы обменяться рукопожатиями.

После церемонии Чемберс снимает шлем, встряхивает мокрыми от пота темно-каштановыми волосами и направляется к какому-то мужчине, одетому в деловой костюм, который ждет Джесси у боковой линии.

«Воротничок» протягивает ему черную карточку, похлопывает по плечу и уходит. Чемберс поднимает карточку вверх, показывая ее своему тренеру, и что-то возбужденно кричит, прежде чем уделить внимание скачущей вокруг него репортерше с микрофоном ESPN в руке. Несколько коротких комментариев, и он отстраняется.

– ДЖЕССИ! – кричу я так громко, как только могу, когда его глаза обшаривают трибуны в поисках меня.

Наши взгляды встречаются, и я вижу чистую радость на его красивом лице. Он кивает охраннику, чтобы тот открыл ограждение. Джесси встречает меня на полпути, подхватывает за талию и кружит, как в сцене из романтичного фильма. Взвизгнув, я цепляюсь за его шею и обвиваю ее руками, когда он осторожно ставит меня на ноги.

– Скаут[9] дал мне визитку! – Его голос звенит от восторга.

– Потому что ты был невероятен.

– Пять тачдаунов, Сэмми! – Он поднимает руку в белой перчатке и машет растопыренными пальцами. – Пять! Но это еще не все. Сегодня я побил рекорд «Шарлотты» по количеству результативных бросков квотербека. Когда я подпишу контракт с НФЛ, имя Тома Брэди[10] тут же уйдет в закат вместе с его смазливой мордашкой.

Я качаю головой, улыбаясь.

– Какой же ты воображала…

Джесси смотрит на меня так, словно я единственная девушка на планете, где через пять минут случится апокалипсис. Его взгляд, как шелк, скользит по моему лицу, а руки опускаются на ягодицы и сжимают их. На глазах у пятнадцати тысяч человек, включая главного тренера «Шарлотты 49», который стоит в пяти футах от нас.

– Притормози, Чемберс… – Я смущенно упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь создать между нами хоть какое-то пространство. – Три поцелуя не делают нас парой.

Он притягивает меня за задницу, и наши губы соприкасаются словно две половинки одного целого, идеально подходящие друг другу.

– А четыре? – Он снова целует меня. – Пять? – Еще поцелуй. – Как насчет шести? – Поцелуй. – Может, семь?..

Я счастливо смеюсь, уворачиваясь от его губ, которые уже повсюду.

– Ты невозможен.

– Я нереален!

Бум. Бум. Бум.

Я чувствую свой пульс везде: на шее, в ушах, в висках и даже в кончиках пальцев. Я пытаюсь держаться спокойно и не вести себя как очередная его фанатка, но терплю неудачу, когда снова тянусь к нему за поцелуями. Весь мир сужается до мягких губ Джесси Чемберса, и все остальное становится неважным.

– ДЖЕССИ! ДЖЕССИ! ДЖЕССИ! – слышу голоса неугомонных гонщиц.

– Мощная группа поддержки, Чемберс! – кричит тренер, кивая в сторону банды седовласых старушек.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь не рассмеяться, когда стоящая за металлическим ограждением миссис Диллон поднимает вверх свой плакат. Джесси широко улыбается. На его лице безошибочно читается гордость.

– Мои цыпочки.

Я взволнованно постукиваю ногтями по экрану телефона, наблюдая за миссис Хоффман. Мэри неподвижно стоит на солнечном месте во дворе у старого каменного фонтана, прижимая к груди потрепанный экземпляр «Поющих в терновнике», и смотрит куда-то вдаль, задумчиво приложив два пальца к подбородку.