– Пока да, – твердо отвечаю я.

– Если остались какие-то вопросы – задай их сейчас, потом спросить будет не у кого.

– Спасибо, думаю, Юлия Сергеевна дала мне полную информацию.

Брови на извечно застывшем лице слегка приподнимаются вверх. Да, я подчеркнула социальную разницу, на которую указала его бывшая секретарша своим «называй меня по имени-отчеству».

– Сделать вам кофе? – натягиваю улыбку.

– Нет, спасибо, Юля сделает.

После сумасшедшего собеседования я ждала какого угодно самодурства от будущего начальника, так что этот простой диалог немного меня приземляет. Возможно, устроенное на собеседовании шоу было всего лишь проверкой на вшивость-стрессоустойчивость. По крайней мере сейчас он кажется более, чем адекватным человеком.

И мой гениальный стратегический план «продержись здесь полгода, наработай опыт и ищи нормальную работу» выглядит вполне осуществимым. Но потом Тарелкин снова открывает рот.

– И да, вы всегда так одеваетесь, или у вас есть нормальная одежда?

Тело мгновенно вытягивается в струну, заставляя выгнуть спину, словно в нее всадили палку. Я набираю воздуха через нос, готовясь к ответной атаке, потому что рефлекс «нападай на нападающего» из себя не выгнать. Но желание во чтобы то ни стало осуществить свой дерзкий план по набору опыта, немного приземляет меня.

– Меня не предупредили, что есть дресс-код, – выдаю с максимально нейтральной интонацией.

Потому что не понимаю, чем мои джинсы и скромно накинутый на тонкую блузку кардиган могли его не устроить. Лавры Миранды Пристли не дают покоя?

– Будьте добры придерживаться делового стиля, – сухо отвечает мне великий босс и разворачивается, чтобы скрыться в своем кабинете.

Уже можно вешать клеймо «мудак» на него?

Дверь в кабинет Юрия Константиновича захлопывается, глуша высокий женский смех.

Потрясающе.

Я беру себя в руки, парой глубоких вдохов-выдохов заглушая в себе раздражение, и берусь за работу. Не спеша просматриваю электронную почту, сортируя письма по ящикам, как показывала Юля, сверяюсь с заметками в блокноте и стараюсь не накосячить в первый же рабочий день. Потом берусь за корреспонденцию на столе, которая подается на подпись руководителю в конце дня. Сортирую, как мне кажется, по логике: отдельно бухгалтерские документы, отдельно приказы, последними – заявления.

В принципе, пока ничего сложного.

Селектор на столе пронзительно пищит, и я дергаюсь от неожиданности. С собственной нервной системой надо бы поработать, есть широкая зона для развития.

Из динамика телефона раздаются странные звуки.

Я даже не сразу понимаю, что происходит. Но когда до меня доносится «ну котик…» сквозь мерзкое хихиканье, с лица стекает вся краска. Так вот, что они делают за закрытыми дверями.

Боже, какая мерзость.

Я быстро листаю свой блокнот, чтобы найти зарисовку кнопок телефона, которую сделала, когда Юля рассказывала мне за что каждая отвечает, и нахожу нужную.

Слава богам, отвратительная картинка прекращает собираться в моей голове сразу же, как отрубаются звуки.

Я попала в ад.

Надеюсь, это был первый и последний раз.

4. Глава 3. 26 месяцев до катастрофы

Они пять заперлись.

Сегодня я уже говорила, как ненавижу свою работу?

Ах да, точно. В первые же пять минут рабочего дня, при первом же громогласном зове «Софья». Как быстро можно возненавидеть собственное прекрасное имя.

Но не мешает повториться: ненавижу, ненавижу, ненавижу.

Если она снова включит долбанный селектор прямо посреди… Извращенка, ей-богу. Или извращенцы. Может, Тарелкин в курсе, что она это делает и поощряет? Может, у них такие специфические игры?