Кто он после этого?

Мама и Интернет оказались правы.

И здесь мы видим прекрасный пример научного подхода: только практический опыт делает гипотезу полноценной теорией.

Quod erat demonstrandum, как любят говорить доктора физико-математических наук, читающие математический анализ неразумным студентам.

Но не будем о печальном.

Вчера мы возвращались с Реки домой.

Вдоль дороги стоял лес с соснами и лежали зеленые поля с кукурузой и желтые с чем-то вроде пшеницы (я не сильна в агрономии).

На желтых полях пыхтели комбайны.

За каждым комбайном ходили аисты.

Когда комбайн решал передохнуть, и комбайнер спрыгивал на желтое колючее поле, к нему подходил степенный аист, заглядывал в лицо и выразительно щелкал клювом.

Не нужно знать аистиный язык поз и движений, чтобы понять смысл мессиджа.

– Мужик, – говорил аист, – я понимаю, ты устал, пойми и нас, сентябрь на носу, ты прикинь, где мы, а где Южный Судан, крыльями так намашешься, что Африка не в радость, а полевые мыши – богатая белками и витаминами пища, ты, мужик, прости, что пристаем, но ноги размял – давай уже работай.

Комбайнер смотрел в направлении Южного Судана, вздыхал, возможно матерился, но лез в кабину.

А в небе парили аисты-разведчики, сканировали местность на предмет неучтенных комбайнов.

Рано или поздно какой-нибудь ученый напишет диссертацию о влиянии аистов на повышение темпов уборки зерновых в республике.

А остальные, не такие ученые, просто подумают, глядя на аистов, комбайнеров, рыжего кота на лавке у деревенского дома, подростков, играющих в футбол на опушке, двух барышень-велосипедисток, дородную тетку у колодца, кудлатую собаку рядом с ней – подумают: «Мы все одной крови».

А потом еще раз посмотрят по сторонам, вздохнут удовлетворенно и додумают: «Что и требовалось доказать».

QED.

В местах скопления теток я беззащитна.

Тетки чувствуют это и любят рассказывать мне полынные повести своей жизни.

Идешь сдавать мужнины ботинки в починку, оглянуться не успеешь, как уже зажата в углу между пыльной дифенбахией и инвалидной аустроцилиндропунцией и выслушиваешь печальную историю о том, что и Николай тоже оказался бездушной скотиной.

Из горьких рассказов можно составить солидный том, пронизанный любовью и коварством и населенный николаями и подлыми разлучницами и интриганками.

«Но и Николай оказался бездушной скотиной. Воспоминания очевидиц».

Книга пользовалась бы заслуженным успехом у оголтелых феминисток, склонных к гендерному терроризму, и служила бы неисчерпаемым источником вдохновения для сериальных сценаристов.

Несгибаемым источником – как я недавно прочла в одном романе.

Вчера на рынке разговор оттолкнулся от погоды и дороговизны и круто свернул к бывшему мужу, связавшемуся с негодяйкой и ушедшему жить в негодяйкину квартиру.

У негодяйки есть ребенок, и она старше теткиного экса на четыре года.

Геронтофил.

Престарелая распутница и развратница.

Ни стыда ни совести у обоих.

– Вот вы замужем? – недоверчиво спросила меня тетка. – Да?! Что ж вы кольцо не носите? Вот ваш муж на сколько вас старше?

Я честно ответила, что мой муж младше меня на пять лет.

Тетка глянула на меня с ужасом и отвращением, как если бы я была провокатором Азефом, а она – наконец-то прозревшей партией эсеров, на всю очередь объявила:

– И ты такая же! – и поспешно удалилась, забыв прихватить свою сетку с помидорами.

Я же ее и догоняла с этой сеткой.

Догнала.

Утром холодно и солнечно.

Дворничиха шаркает метлой, и в ритме шарканья, маршеобразно, но проникновенно поет про пару гнедых, запряженных с зарею.