какое-то время Варис молча шла в задумчивости и наконец с не меньшей проницательностью произнесла: наверное, и то и другое

в эту минуту Язз окончательно поняла, почему им так хорошо вдвоем, – они на одной интеллектуальной волне

мир был другим до 11 сентября, сказала Варис; они шли по оживленной городской улице мимо больших старых домов из толстых серых плит; она была еще слишком маленькой, чтобы помнить времена «до того», когда, по словам матери, прохожие смотрели на женщин в хиджабе с удивлением, любопытством и жалостью

а потом наступила эра «после того», когда на этих женщин стали смотреть с нескрываемой враждебностью, которая только возрастает после очередного теракта, будь то взрыв или наезд грузовика на мирных жителей

так что Варис приходится держать удар, когда в ее сторону плюют и обзывают грязной арабкой, «хотя никакая я не арабка», напоминает она подруге

это безумие, говорит Варис, какими же надо быть тупыми, чтобы считать, что полтора миллиарда мусульман мыслят и действуют одинаково, что любой мусульманин готов устроить массовый расстрел или подрыв, и его изначально записывают в террористы, а когда то же самое совершает белый мужчина, его называют сумасшедшим

и те и другие сумасшедшие, Язз

я знаю, Варис, я знаю

Язз видит эти враждебные взгляды, адресованные подруге

и отвечает людям тем же в ее защиту

Варис говорит, что ее бабушка теперь редко покидает их муниципальную квартиру в Вулверхэмптоне, слишком тяжело переживает уличную враждебность и не устает оплакивать то, что она потеряла

до 1991 года она вела благополучную жизнь в Могадишо, мужчины занимались зубоврачебным семейным бизнесом, пока их всех не поубивали, и тогда ей пришлось вместе с дочками бежать в Англию

и вот, вся в себе, она целыми днями сидит в гостиной

глотает прописанные ей таблетки

и однажды они свое дело сделают

моя мать Хаанан совсем другая, она вбила нам, детям, в головы: или мы покорно смиримся с тем, что нас раздавит История со всеми ее жестокостями, или почувствуем себя воинами

папа трудится на фабрике, мама на двух работах: вкалывает в приюте для мусульманок и учит самозащите женщин, скрывающих свое лицо, дабы они умели себя защищать от «срывателей хиджабов» и им подобных

она дает им уроки крав-маги, джиу-джитсу, айкидо и пенчака в общинном центре, с гордостью рассказывает Варис, которая и сама с помощью матери освоила разные боевые искусства

подруги возвращаются в кампус – дождь прошел, небо расчистилось, появилась радуга

они проходят мимо спортзала, где кипит жизнь

мимо прачечной, где студенты, как зомби, таращатся на вращающиеся барабаны или во что-то играют в своих телефонах

мимо художественного центра с галереей и кафе, где продают кофе и пирожные по заоблачным ценам всяким тузам, специально посетившим кампус, чтобы себя развлечь

мимо жилого квартала, где из окон доносятся музыка и особый запашок

и наконец, входят в свой подъезд и поднимаются по лестнице, а Варис тем временем перечисляет, в каких случаях она дает сдачи

если кто-то говорит, что терроризм это синоним ислама

если ей сочувствуют, что она угнетенная женщина

если ее спрашивают, не родственница ли она Усамы бен Ладена

если ее обвиняют в том, что приезжие захватили их рабочие места

если ее называют тараканшей-иммигрантшей

если ей советуют убираться к своему дружку-джихадисту

если ее спрашивают, знакома ли она с террористами-смертниками

если ей говорят: это не твоя страна, когда ты уже свалишь?

если интересуются, когда ее ждет брак по расчету

если спрашивают, почему она одевается как монахиня