Вася с трудом поднялась – бледная, слабая, опустошенная. Сколько она проспала? Огонь согревал лицо.

– Зачем вырезать из дерева, если ты можешь руками создавать чудеса изо льда? – спросила она.

Морозко оторвался от работы.

– Господь с тобой, Василиса Петровна, – насмешливо сказал он. – Разве так разговаривают люди по утрам? Я вырезаю из дерева, потому что вещи, созданные трудом, реальнее вещей, созданных желанием.

Вася замерла, обдумывая его слова.

– Ты ведь спас меня, – наконец, сказала она. – Снова?

Они оба молчали.

– Да, – согласился Морозко, не отрываясь от работы.

– Почему?

Он покрутил в руках деревянную птицу.

– Почему бы и нет?

Вася смутно помнила его мягкость, свет, пламя и боль. Их взгляды встретились над мерцающим пламенем.

– Ты ведь знал? – продолжила она. – Знал. Снежная буря. Это ведь ты ее наслал. Ты все время знал? Что за мной охотились, что я заболела в пути, но ты пришел лишь на третий день, когда я едва стояла на ногах…

Морозко дождался, пока она умолкнет.

– Ты хотела свободы, – жестко ответил он. – Хотела увидеть мир. Теперь ты знаешь, что это. Теперь ты знаешь, каково умирать. Тебе нужно было узнать это.

Вася обиженно молчала.

– Но теперь ты знаешь, – заключил он, – и ты не мертва. Тебе лучше вернуться в Лесной Край. Дорога – не место для тебя.

– Нет, – возразила она. – Я не вернусь.

Морозко отложил нож в сторону и встал. Его глаза сверкнули гневом.

– Ты думаешь, я хочу все время спасать тебя от глупостей?

– Я не просила о помощи!

– Нет, – парировал он. – Ты была слишком занята – умирала!

Сонное спокойствие ее пробуждения пропало. У Васи ныло тело, и она чувствовала себя удивительно живой. Морозко смотрел на нее сияющими глазами, рассерженными и внимательными. В тот миг он выглядел таким же живым, как она.

Вася поднялась.

– Откуда мне было знать, что те люди найдут меня в городе? – спросила она, скрестив руки на груди. – Что они будут охотиться за мной? Это не моя вина. Я собираюсь в путь.

Кудри Морозко были взъерошены, пальцы покрывала сажа и деревянная стружка. Он выглядел рассерженным.

– Люди жестоки и непостижимы, – заявил он. – Я узнал это на своем опыте, теперь об этом узнала ты. Ты повеселилась. И едва избежала смерти. Возвращайся домой, Вася.

Они оба стояли, и Вася видела его лицо без огненного мерцания между ними. В его внешности что-то изменилось – немного. Морозко изменился, и она не могла не…

– Знаешь, – пробормотала Вася почти самой себе, – ты выглядишь почти как человек, когда злишься. Я никогда не замечала этого.

Она не ожидала его реакции. Он выпрямился, похолодел и снова стал повелителем зимы.

– Я вернусь с сумерками, – сказал он, изящно поклонившись. – Костер не погаснет, если ты останешься здесь.

У Васи появилось странное чувство, будто она выгнала его. Интересно, что такого она сказала?

– Я… – начала она, но Морозко уже исчез со своей кобылицей. Вася осталась у костра, злая и немного растерянная. – Может, колокольчик? – бросила она Соловью. – Как у коней в санях, чтобы мы знали, что он идет.

Конь захрапел. «Я рад, что ты жива, Вася».

Вася снова подумала о ледяном демоне.

– Я тоже.

«Может, сделаешь кашу?» – с надеждой в голосе спросил жеребец.

Недалеко от ели – или очень далеко – белая кобылица отказалась бежать дальше.

«Я не хочу объехать весь мир, чтобы ты успокоился, – сообщила она. – Слезай, или я сама сброшу тебя».

Морозко спешился, он был не в духе. Белая кобылица опустила голову и начала искать траву под снегом.

Он пошел по промерзшей земле. Белые облака бурлили на севере и извергали вихрь снежинок.