Ты лениво наблюдал за мной, уже веря в свою победу. Твоё волнение переходило в другую фазу. Оно медленно, но верно превращалось в сексуальное. Это тоже не может быть секретом. У тебя очень мягкая живая кожа, и одна только улыбка преображает лицо, оно тут же всё меняется, собирается морщинками, складками, ямочками. Это настоящее волшебство, которое заставляет меня смотреть и смотреть, а потом себя одёргивать.

 — Я сейчас мог бы в два счёта уложить тебя на лопатки, — медленно произносишь ты, устраиваясь удобнее. Мне пришлось напрячься, чтобы не раздвинуть ноги, как бы комично это не звучало. 

 — Я уже на лопатках, ты слепой, что ли?

 — Нет, не слепой. Но я не об этом.

 — И за что же это я тебе могла бы дать, позволь спросить? Ты не устроил мне свидания, не был мил и обходителен. Не провёл душевных бесед и всего такого…

 — Хочешь скажу что-то? — твоя улыбка так и не угасла и теперь просто мешает говорить. От неё слова кажутся вязкими, слишком ласковыми, — Тебе всё это не нужно, — ты наклонился и поцеловал мою щёку, рядом с губами. — Ты прекрасно справляешься без романтики и разговоров, — ещё один поцелуй в другой уголок губ. — И я тебя рассмешил. Ты столько хохотала, что у меня уши заложило. 

 — Ты придурок, — констатировала я и стала биться, чтобы тебя с себя спихнуть, но ты провёл ладонью от колена вверх, по моему бедру, отодвинул его и сделал то, чего я боялась. Лёг между моих ног… прижавшись, ну… весьма красноречиво, короче, это было. — Ты что себе позволяешь? Я не девочка, не дурочка, которая пустит на тебя слюнки. Мне это не интересно, понимаешь? Чего прицепился?

 Голос звучал всё-таки не очень уверенно и это было досадно. От этого потрясающего вторжения в личное пространство тело кололо иголочками. Ты удерживал себя одной рукой, а другую так и не убрал с моего бедра. Нагло пощупал, поморщился, улыбнулся. Я окаменела. Нет смысла бодаться с диким животным, оно никуда не денется, если уж почуяло в тебе лакомый кусочек. 

 — Ты мне понравилась. Чем я плох?

 — Да я тебя не знаю! Мне от тебя нужны только мои духи! И ты меня не знаешь. Может, я чёрт знает кто, чёрт знает откуда и вообще опасный криминальный элемент себе на уме. 

 — Если я отдам тебе духи, — ты коснулся кончика моего носа своим. — Ты сбежишь.

 — Почему? Ты так в себя не веришь? — ты поморщился в ответ и сжал вместо бедра мою талию, наваливаясь сильнее, так, что я остро ощутила, как ты не хочешь моего побега. 

 — Знаешь, — усмешка, ты отвернулся, — я не создаю впечатления интересного парня. Я обычный заносчивый мажор, которому всё достаётся легко. Это очень честные и справедливые слова, которые говорили мне все бывшие. И не то, чтобы я им верю, — ты подался вперёд, скользя по моему телу своим. И это даже на петтинг уже слабо похоже, с учётом того, что платье моё давно задралось, а тебе можно было бы только джинсы приспустить и вуаля -  случайный секс готов! И ты его нагло провоцировал и имитировал, давая понять всю серьёзность своих намерений. 

 Я вцепилась в плед, на котором лежала, запрокинула от неожиданности голову и втянула сквозь зубы воздух, а ты с улыбкой вернулся назад, повторив всё ещё раз. Твои кудряшки коснулись моего лба щекоткой.

 — Так вот, — голос опустился до пошлого тихого. Я зарычала, не в силах от тебя избавиться, — я не верю в это, но доля правды тут есть. Мало кто тратит время, чтобы со мной познакомиться, понимаешь? Потрахаться, в… — ты снова, собака, это сделал. Я снова выгнулась и вцепилась в плед, даже зажмурилась, чтобы ты не видел моих жалких щенячьих глаз. Этот странный петтинг был хуже развратного соития. — … кафешку там сходить. Подарков выпросить… И всё. Потом я говорю им, что о них думаю, и они… — ты засмеялся, в очередной раз прижимаясь сильнее, — … и они говорят, что я худшее, что с ними случилось. Но понимаешь, — я сама не поняла, в какой момент вместо пледа схватилась за твои плечи. — Я никогда не выбирал их сам. Они приходили, и я смирялся с этим приятным фактом. А ты..