— А гости?..

 — В столовой. Если что, ваш наниматель сам всё объяснит. Всего доброго, — Анна Викторовна не стала ждать ответной вежливости и молча удалилась. 

Я осмотрелась кругом, поставила свой чемодан, развернула тубу и хотела было расставить всё на столе, но потом подумала, что должно быть в столовой имеется полноценный бар. Я оставила свои инструменты, поправила платье и открыла дверь на которую указывала Анна Викторовна. 

 Там было темно, тихо. Никакого кейтеринга, никаких наёмных официантов или звуковиков. И никаких гостей. Только один круглый столик по центру, совершенно пустой. Два стула и тихая музыка. Причём… "Вестсайдская", блин, "История", а не танцевальные хиты этого года. 

 — Какого чёрта, — вздохнула я, приближаясь к столику. 

Быть барменом на романтическом ужине на двоих мне ещё не приходилось, но я быстро прикинула, что можно приготовить парочку «нежных» коктейлей, может даже обойтись банальной «мимозой» или чем-то сладким а-ля «Белый русский». 

 — Привет, — твой голос прозвучал откуда-то из-за моей спины, откуда-то из столовой, где я только что была. 

Твой голос слился с совершенно неромантичной песней «Америка», как раз в тот момент, когда Анита радостно расписывала, как великолепна её новая жизнь вне Пуэрто-Рико. Твой голос был тихим и глухим, и даже настороженным, будто я была жертвой, которую можно запросто спугнуть. Я зажмурилась, чтобы не видеть твоего лица, выдохнула, досчитала до десяти и развернулась. 

 — Что? Страшно глаза открыть?

 — Детский сад, — вздохнула в ответ, поднимая голову. — Ты маньяк? Скажи честно. Ты меня преследуешь?

 — Да, — честно, как я и просила, ответил ты и расплылся в улыбке. — Поговорим? 

 — То-есть работать мне сегодня не предвидится, верно? Слушай, это какая-то глупость. Скажи прямо, что тебе от меня нужно?

 — Ты, — и ты снова разулыбался, будто я должна была пасть к твоим ногам. Такой весь благородный, щедрый на улыбки. И, видимо, мне тут отведена роль восторженной твоими щедротами девицы. Да что ж такое, даже обидно стало. Такой талант соблазнителя пропадает на меня!

 — М… а ты сегодня смелый, без дружков, — я окинула тебя взглядом и присвистнула. 

В костюмчике, кудри всё такие же небрежные, но в другом виде их представить и невозможно, глаза внимательно за мной следят. Я не собиралась им сдаваться, так что просто приклеилась взглядом к твоему воротнику, но почти сразу переключилась на напряженную шею. Ну всяко лучше, чем глаза или губы. 

 — А ты, кажется, так и не выполнила моё условие?

 — Я… болела… — от твоего уверенного, жёсткого голоса, мой почему-то ломко дрожал. — Ты… тебе что нужно? 

 — Сядем? Как насчёт коктейлей?

 — На работе не пью.

 — Боишься не удержаться?

 — От чего?

 — От меня.

 — Ещё чего!

 — Тогда наливай, красотка! 

 — Чего хочешь? 

 — То же что и ты. 

Я кивнула, смерила тебя взглядом, но ты не испугался. Вернулась на кухню, а ты пошёл следом. И следил за каждым моим движением, пока я смешивала «Негрони». Ты достал поднос и я поставила туда два бокала, тарелку с апельсином и шейкер. А потом подняла взгляд на тебя, и ты изучал моё лицо, неотрывно, будто что-то хотел сказать, но никак не мог подобрать наиболее удачный момент. 

 — Что тебе нужно от меня? — шепнула я, ты отодвинул поднос с края островка, а потом выкинул штуку, которой я никак не ожидала.

 Крепко взял меня за талию и усадил на столешницу, оказавшись между моих ног и чуть не касаясь моего кончика носа своим. Я завизжала, вцепилась в твои плечи и от этого всё стало ещё хуже. От моих пальцев ты напрягся, притянул ближе и мне оказалось совершенно некуда деться. Я была в капкане. Ты дышал, а я это слышала, совсем рядом. Твоё дыхание было на моей щеке, на моём ухе. Даже коснулось губ, от чего мне пришлось начать уворачиваться. Если бы ты меня поцеловал – всё бы пропало. И что в тебе хорошего? Ровным счётом ничего. Наглый и самоуверенный придурок, который решил, что может со мной играть.