Хенрик Вангер взглянул на часы.

– Те тридцать минут, которые ты мне дал, приближаются к финалу, но скоро я закончу свой рассказ. Ты готов уделить мне еще немного времени?

Микаэль кивнул:

– Конечно.

– Я буду краток. У меня своих детей не было – в отличие от братьев и остальных членов семьи, которые жаждали продолжать род Вангеров. Готфрид с Изабеллой переехали сюда, но их брак уже исчерпал себя. Через год Готфрид перебрался в свою избушку. Он подолгу жил там и возвращался к Изабелле, только когда становилось слишком холодно. А я взял на себя заботы о Мартине и Харриет, и они стали для меня родными детьми. Мартин в юности… Честно говоря, порой я опасался, что он повторит судьбу своего отца. Мартин был безынициативным, замкнутым и угрюмым, хотя иногда мог всех очаровать и заразить своим энтузиазмом. В подростковом возрасте он доставлял окружающим немало хлопот, но когда поступил в университет, исправился. И все-таки Мартин возглавил остатки концерна «Вангер», и на посту генерального директора он попросту незаменим.

– А Харриет? – спросил Микаэль.

– Я берёг Харриет как зеницу ока. Я пытался стать ей опорой в жизни, внушить уверенность в себе. Мы с ней стали самыми близкими людьми. Она стала мне как моя собственная дочь, и я стал ей ближе, чем родители. Харриет была не такой, как все. Она была замкнутой, так же, как и ее брат. В подростковом возрасте она тянулась к вере, и этим разительно отличалась от всех остальных членов нашей семьи. Она была очень одарена и сообразительна. Моральные принципы сочетались в ней с твердостью характера. Уже когда ей исполнилось четырнадцать, я не сомневался в том, что не ее брат и не окружавшие меня посредственности в лице двоюродных братьев и племянников, а именно она предназначена для того, чтобы в один прекрасный день возглавить концерн «Вангер» – или, по крайней мере, играть в нем ведущую роль.

– Но что же все-таки случилось?

– Наконец-то я могу объяснить тебе истинную причину, почему мне пришло в голову предложить тебе эту работу. Я хотел бы, чтобы ты разузнал, кто из членов моей семьи убил Харриет Вангер и вот уже почти сорок лет пытается довести меня до безумия.

Впервые за то время, пока Хенрик Вангер произносил свой монолог, ему удалось шокировать Микаэля. Блумквисту даже пришлось дважды просить собеседника повторить одно и то же, чтобы убедиться, что он не ослышался. Ни в одном из прочитанных им материалов не было даже намека на то, что в семействе Вангеров было совершено убийство.

– Это случилось двадцать второго сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Харриет исполнилось шестнадцать лет, и она только перешла во второй класс гимназии. Та суббота стала самым черным днем в моей жизни. Я перебирал весь ход событий столько раз, что могу по минутам восстановить все, что произошло в тот день. Все, кроме самого главного.

Он махнул рукой.

– Именно здесь, в этом доме, собрались тогда мои родственники – во всяком случае, большинство из них. Совладельцы концерна «Вангер» ежегодно встречались на званом обеде, чтобы обсудить положение дел семьи. Я их просто ненавидел. Эта традиция восходила еще к моему дедушке, и со временем семейные обеды превратились в унылое времяпрепровождение. А в восьмидесятых годах Мартин решил, что все обсуждения, связанные с делами концерна, должны вестись исключительно на заседаниях правления или на собраниях акционеров, и отменил эти обеды. Пожалуй, это самое удачное из всех принятых им решений. Так что уже двадцать лет как наше семейство не устраивает подобных мероприятий.