Майор скосил взгляд в сторону говорящего, увидел, кто перед ним, и снова выругался.

– Это что еще за явление? – грубовато поинтересовался он. – Снова бомжей привечаешь, Забадаев?

– Это, товарищ майор, главный свидетель, – с наслаждением проговорил капитан. – Этот гражданин пригнал автомобиль и сообщил о найденных в нем трупах. Заявитель, товарищ майор.

– Заявитель? Он? – Майор окинул мужчину брезгливым взглядом. – Свидетель, говоришь? Ладно, тащи свой зад в мой кабинет, а я пойду посмотрю, на самом деле все так скверно, или вы с капитаном на пару тут «беленькой» балуетесь.

Майор вышел во двор. Вернувшись буквально через минуту, он молниеносно заскочил в стеклянную колбу дежурного, сорвал трубку с пульта и заорал во всю глотку:

– Дежурная бригада на выход! И криминалистов захватите. У нас «расчлененка»! – После чего снова помчался на улицу, бросив через плечо капитану: – Этого в «обезьянник».

– Вы же велели в кабинет, – напомнил Забадаев.

– Ты что, оглох? В «обезьянник», живо!

Забадаев чуть смущенно улыбнулся и, обращаясь к мужчине, приказал:

– Следуйте за мной, гражданин. Посидите в «обезьяннике» до выяснения. – И добавил для поддержки: – Да вы не переживайте, там сейчас пусто. Как на курорте.

– Уж наверняка лучше, чем в кабинете не совсем адекватного человека, наделенного к тому же неограниченной властью, – прокомментировал мужчина. – Ведите, товарищ капитан, я возражать не стану.

Забадаев сдержал улыбку. «Наивный человек. Думает, что здесь кто-то станет слушать его возражения», – мимоходом подумал он. Клетка «обезьянника» пустовала: местные дебоширы еще не активизировались, а те, кого задержали накануне, уже свое оттрубили. Капитан открыл решетчатую дверь, пропустил мужчину внутрь, защелкнул замок и развернулся, собираясь вернуться на свой пост, но мужчина остановил его вопросом:

– Этот ваш майор, он как вообще?

– В каком смысле? – Забадаев сделал вид, что не понял вопроса.

– В плане рационализма. Я вот все думаю, не напрасно ли пришел сюда? Может, разумнее было бросить машину на въезде в город и дойти пешком? Проблем бы определенно меньше было.

– Это с какой стороны посмотреть. – Забадаев невольно задумался. – Укрытие от правоохранительных органов информации о совершенном преступлении может быть квалифицировано как соучастие.

– Жизненный опыт подсказывает мне, что в моем случае вопрос соучастия так и так будет рассматриваться, – заметил мужчина. – Вот я и интересуюсь: ваш майор, он человек разумный? Или мне следует готовиться к худшему? Я ведь вам уже сказал, что ничего не помню, и это действительно так.

– Что, и имени своего не помните? Действительно не помните?

– Увы, никаких конкретных воспоминаний. Помню, что шел по лесу, что было холодно и невыносимо хотелось есть. А зачем я пришел в этот лес и какие события этому предшествовали, не имею ни малейшего представления.

– Возможно, это последствия шока, – предположил Забадаев. Тут в дверях показался майор, и он поспешил закончить разговор: – Да не переживайте вы так, майор во всем разберется.

Забадаев вернулся на пост, а мужчина, отойдя от решетки, уселся на скамью, устремил взгляд в пол и задумался. Положение его было незавидным, это он и без восстановления памяти понимал. То, что он добровольно сообщил о найденных трупах, должно, по идее, его реабилитировать. Но он не мог не понимать, что отсутствие памяти этот факт перечеркивает. Как знать, может быть, он совершил кровавое преступление, собирался замести следы, и тут память его оставила? Забыв о совершенном преступлении, он решил, что это сделал кто-то другой, и лишь поэтому пригнал машину в отделение полиции. Возможно такое? Вполне.