Если бы Элли приехала домой, на свежий воздух, они бы не захлопнули дверь перед ее носом. Но она не сделала этого – Йевеллы слишком гордые, чтобы признавать свои ошибки. Да и сами они, родители, тоже хороши – а еще считают себя добрыми христианами!

Утро прошло в неустанных хлопотах. Ади было некогда раздумывать о несбывшемся. Надо было накрыть в большой кухне с каменным полом обед для работников, заглянуть в курятник, погладить рубашки. Потом она нагрела духовку и испекла немного сдобы и имбирного печенья, чтобы было чем угостить веселую молодежь, когда та придет их поздравлять. Джо выпил чаю перед последним обходом стада. Завтра будет день забоя, когда заколют хрюшку Миртл, а потом до ночи будут ее разделывать.

Уже после восьми она присела с корзинкой рукоделия возле незаконченного коврика. У фермерской жены не бывает отдыха, с улыбкой подумала она и тут вспомнила про письмо, лежавшее в ее кармане.

– Из Китли что-то пришло. Мне открыть конверт, или ты сам это сделаешь? – спросила она у мужа, задремавшего в большом кожаном кресле. Он что-то буркнул, когда она вынула из конверта вложенный туда листок, потом удивленно раскрыл глаза, не слыша от нее никаких комментариев.

– Что там такое? Дай-ка сюда…

– Ты уж лучше прочти сам, – пробормотала она и пододвинула к нему письмо.

Он нашарил очки, пробежал глазами строчки и уставился на мерцающее пламя, словно в поисках ответа.

– Ну и дела, язва меня расшиби! Прямо хоть падай на колени и молись Господу. Бедная девочка… прямо в канун Рождества… Но не слишком ли это большая обуза для нашего возраста? – Его глаза умоляли ее согласиться с ним.

Ади прочла письмо и тоже долго и пристально смотрела на пламя, прогоняя из памяти образ Элли. Фото дочки лежало, перевернутое, в ящике ее туалетного столика. Все-таки ведь она их плоть и кровь, единственная внучка, названная в честь их знаменитой родственницы Мириам-из-Долины, которая, рискуя собственной жизнью, спасла детей в страшный буран. Неужели они обрекут бедняжку на приют?

К тому же сейчас на дворе Рождество, со всеми историями о странниках, не нашедших себе крова на ночь. Как можно отказать маленькой девочке в гостеприимстве в такое холодное время? Как они будут смотреть в глаза соседям?

Джо вскочил с кресла и нервно забегал по комнате.

– Проклятый идиот! Потащился среди ночи на пути, прямо под колеса экспресса! Страшно даже подумать! Я видел, что оставалось от собак, оказавшихся на рельсах. С железной дорогой шутки плохи.

– Для нас с тобой, Джозеф Йевелл, все к лучшему.

– Да ты погляди, куда их занесло. Элли и Уэсли отступники, они сбежали в город, – ворчал он, не глядя жене в лицо, чтобы не видеть ее страдания.

– Мы сурово обошлись с Элли. Мириам не виновата, что у нее такие родители, ведь верно? Неужели мы отвернемся от нее? С какой стати? Ответь мне.

– Мы совсем ее не знаем, – огрызнулся Джо.

– Неужели ты выгонишь овечку из твоего стада, чтобы она бегала к барану на чужом поле?

– То животные, а то люди.

– Когда речь идет о нашем потомстве, мы ведем себя точно так же. Нравится нам это или нет, но она одна из нас: она из Йевеллов и зовут ее, как твою родную мать. Какая жизнь ее ждет, если мы откажем ей в заботе? Сможешь ли ты жить с этим «я не могу, только не сейчас», понимая, что мы могли бы… – Ади покраснела от волнения и чуть не плакала.

– Мне надо помолиться. Может, на это не будет господней воли.

– Не знаю, с чего ты это взял, методистский пастырь. Разве в Священном Писании не сказано: «Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им»? Раз уж сам Иисус так сказал, то и нам тоже надо поступить так же.