– Ничто не заставит меня сдать «Веретена», – категорически заявила она, поднимаясь со своего места. Сэм почувствовал, что аудиенция кончилась, и, очень довольный этим в душе, тоже поднялся.

– Так я пойду поговорить насчет каюты, – сказал он.

– Хорошо. Я немного занята сейчас, делаю выписки для ближайшей лекции.

– Разумеется, я не стану прерывать ваши занятия. У вас, должно-быть, сейчас очень много работы… Итак, до свиданья.

– До свидания!

Миссис Хайнетт, хмурая, – ибо это посещение несколько взбудоражило ее и нарушило ясное расположение духа, столь необходимое для писания лекций по теософии, присела к письменному столу и начала просматривать заметки, сделанные ею накануне вечером. Не успела она сосредоточиться на работе, как дверь снова открылась, пропустив почтенную дщерь Ирландии.

– Сударыня, там пришел какой-то джентльмен.

– Это просто невыносимо! – вскричала миссис Хайнетт. – Разве вы не сказали ему, что я занята?

– Нет. Я провела его в столовую.

– Кто это? Репортер из какой-нибудь газеты?

– Нет. Он в цилиндре, а зовут его Брим Мортимер.

– Брим Мортимер!

– Да, сударыня. Он дал мне свою карточку, но она соскользнула с подносика и затерялась.

Миссис Хайнетт с недовольным видом направилась к двери. В самом деле это становилось невыносимым. Она знала Брима Мортимера. Это был сын мистера Мортимера, желавшего снять на лето «Веретена». Его посещение было, несомненно, связано с этим вопросом, и, направляясь в столовую, она готовилась с холодной яростью уничтожить весь род Мортимеров в лице его нью-йоркского представителя.

– Доброе утро, мистер Мортимер.

Брим Мортимер был высок и худ. У него были маленькие светлые глазки и острый загнутый книзу нос. Он походил на попугая гораздо больше, чем большинство настоящих попугаев. Люди посторонние обычно удивлялись, когда видели Брима Мортимера в ресторане за куском ростбифа. Всем казалось, что он должен предпочитать подсолнухи.

– Доброе утро, миссис Хайнетт.

– Садитесь пожалуйста.

Брим Мортимер оглянулся, словно отыскивая жердочку, на которую он мог бы вспрыгнуть, но затем сел на стул. Он обвел комнату своими маленькими светлыми глазками.

– Миссис Хайнетт, мне необходимо переговорить с вами наедине.

– Вы со мною наедине.

– Не знаю, как начать…

– В таком случае, позвольте мне помочь вам. Это совершенно невозможно, я никогда не соглашусь!

Брим Мортимер выразил на своем лице удивление.

– Стало-быть вы уже слышали об этом?

– Я только об этом и слышу с момента моей встречи с мистером Беннеттом в Лондоне. Мистер Беннетт ни о чем другом не говорил. Отец ваш тоже ничего другого не говорил. А теперь, – вскричала миссис Хайнетт, – являетесь вы, чтобы снова завести разговор на ту же тему? Заявляю вам раз навсегда, что я не изменю своего решения и ни за какие деньги не сдам мой дом!

– Но я пришел вовсе не за этим!

– Вы пришли не по поводу «Веретен»?

– Нет.

– Тогда будьте добры объяснить причину вашего прихода.

Брим Мортимер казался смущенным. Он заегозил на стуле и задвигал руками, как будто желая похлопать ими.

– Видите ли, – заговорил он, – я не из тех людей, которые любят вмешиваться в чужие дела… Он смутился и замолчал.

– B самом деле? – переспросила миссис Хайнетт.

– Я не из тех, которые заводят сплетни с прислугой…

– В самом деле?

– Я не из тех, которые…

Миссис Хайнетт никогда не считалась нетерпеливой женщиной.

– Будем считать все ваши отрицательные качества бесспорно установленными, – кратко сказала она. – Я уверена, что существует множество вещей, которых вы не делаете. Ограничимся вопросами более определенными, если вы, конечно, не имеете ничего против этого. О чем именно вы хотели бы переговорить со мной?