Можно себе представить, как интересно детишкам не только рассматривать и читать это чудо, но и находить эти «закладки» и расправлять их.

– Господи, где вы нашли такую красоту? Да еще на русском языке! – глубоко потрясенный искусством рисовальщика и мастера, делавшего такую красоту, спросил Игорь и поднес книжку ближе к глазам, рассматривая совсем уж мелкие детальки.

– Это моя! – на всякий случай напомнила Елизавета, ради такого заявления оторвавшись от десерта.

– Не претендую! – уверил ребенка Власов и переспросил настойчиво еще раз: – Дарья, где можно достать такой шедевр?

– Это Даша делает! – «вынырнула» вторично из десерта девочка Лиза.

– В каком смысле «делает»? – тормознул Власов.

– Ну, Даша сама делает эти книжки, – растолковала непонятливому дяде Лиза. – У меня таких… – Она по очереди пораскрывала пальчики. – Три! На две меньше, чем мне лет!

И сыграла целый мини-спектакль. Растопырила правую ладошку, аж пальчики выгнув назад, прикрыла глаза, вертела плавно головой из стороны в сторону, приподняла плечики, медленно приложила ладошку к груди, произнося по слогам, растягивая гласные:

– О-бал-ден-но красиво! – Открыла глаза и предупредила: – Но я не отдам! – И продолжила поглощать десерт.

– Даша! – не знал, что и сказать от потрясения, Власов.

А она, легкомысленно пожав плечами, как отмахнулась от незначительного факта:

– Ну, у меня такое вот хобби.

– Какое хобби, Дарья! – отверг недовольно небрежение предметом он. – Это настоящее, потрясающее произведение искусства!

Ничего подобного Власов не предполагал!

Странная, нелогичная убежденность, что она непременно будет его женой, как-то сама собой исключала необходимость изучать, прилаживать к себе девушку и ее образ: подходит – не подходит, умная – глупая, чем занимается. Все то, что сразу же включается подсознательно, когда знакомишься с женщиной, ну не знаю: влюбляешься или для начала просто заинтересовался. И приглядываешься: кто она, что собой представляет, какие интересы, чем занимается и так далее, до четкого понимания, до какой степени она тебе нужна и интересна.

Власов и так уж получил уйму неожиданностей! Только позвонил, а она рядом, и прибалдел сразу же, как от легкого хука, не успев мысленно подготовиться: от ее легкого длинного просвечивающего сарафана, шляпки, которая ей так шла, открывая стройную шейку, сияющих под итальянским солнцем сапфирной магией глаз!

Он разговаривал, отвлекался на девочку Лизу и параллельно плавился в нетерпении, подогреваемом жаром желания.

«Господи, еще столько вальсов вокруг разводить! Вот на хрена! Поставить бы перед фактом: ты выходишь за меня замуж! И утащить к себе в номер на все четыре дня!» – думалось ему с вполне понятной тоской.

А тут еще того чище! Мы и по-итальянски, как на родном, чешем, да с племянницей на пару! И чудо-книжки делаем!

Он встретился с ее смеющимися синими глазами взглядом и почему-то тут же остыл, как в море спокойное нырнул.

«Ну а что она должна, лапти плести? – проворчал на себя Власов, вспоминая про мудрую стратегию, которой решил придерживаться. – Четыре дня в номере – это замечательно, кто бы спорил, но и вальсы вокруг неплохо! Давно ли ты, Игорь Николаевич, вальсы с дамами разводил? Марлезоны всякие? Да в прошлой жизни! А штурмом да нахрапом девушку Дарью эту не возьмешь, скорее испугаешь, ищи ее потом, лови, уговаривай!»

И включил бизнесмена, попеняв снисходительно:

– Вы хоть знаете, сколько это стоит?

– Знаю! – разулыбалась Дашка. – У меня мама искусствовед!

– Так! – изобразил недовольное потрясение Власов. – Еще и мама искусствовед! А бабушки художницы-модернистки у вас нет?