Эдклинт уставился на Монику. Он впервые испугался, что все его подозрения окажутся обоснованными. А она безжалостно продолжала:

– Иными словами, из ГПУ/Без прислали копию письма с угрозами еще до того, как оно дошло до адресата.

– О господи, – произнес Эдклинт.

– Факс посылал сотрудник отдела личной охраны.

– Кто?

– Не думаю, чтобы он имел к этому отношение. Ему принесли на стол письма и вскоре после убийства велели связаться с полицией Гётеборга.

– От кого поступило распоряжение?

– От секретаря начальника канцелярии.

– Господи, Моника… Ты понимаешь, что это означает?

– Да.

– Это означает, что сотрудники ГПУ/Без замешаны в убийстве Залаченко.

– Нет. Это означает, что некие люди внутри ГПУ/Без знали об убийстве еще до его совершения. Вопрос только в том, какие именно.

– Начальник канцелярии…

– Да. Но я начинаю подозревать, что этот «Клуб Залаченко» находится за пределами нашего здания.

– Что ты хочешь сказать?

– Мортенссон. Его перевели из отдела личной охраны, и он работает самостоятельно. На прошлой неделе мы держали его под наблюдением целыми днями. Насколько нам известно, он не связывался ни с кем из нашего здания. Ему звонят по мобильному телефону, который нам никак не прослушать. Мы не знаем номера, но это точно не его собственный телефон. Мортенссон встречался с тем блондином, личность которого нам пока не удалось установить.

Эдклинт нахмурил лоб. В тот же миг в дверь постучал Андерс Берглунд – сотрудник, приглашенный в новое оперативное подразделение и раньше работавший в финансовой полиции.

– Мне кажется, я обнаружил Эверта Гульберга, – сообщил Берглунд.

– Заходи, – сказал Эдклинт.

Берглунд положил на стол обтрепанную по краям черно-белую фотографию. Эдклинт с Фигуэролой стали ее разглядывать. На ней был изображен мужчина, которого они оба сразу узнали. Это был легендарный полковник-шпион Стиг Веннерстрём, и его вводили в дверь двое крепких, одетых в штатское полицейских.

– Эта фотография из издательства «Олен & Окерлунд», она была опубликована в журнале «Се» весной шестьдесят четвертого года. Ее сделали в связи с судебным процессом, на котором Веннерстрём был приговорен к пожизненному заключению.

– Вот оно что.

– На заднем плане видны три человека. Справа – комиссар Отто Даниэльссон, арестовывавший Веннерстрёма.

– Да…

– Посмотрите на человека, который стоит чуть слева за Даниэльссоном.

Эдклинт и Фигуэрола увидели высокого мужчину с тонкими усиками и в шляпе, чем-то похожего на писателя Дэшила Хэммета.

– Сравните его лицо с паспортной фотографией Гульберга. Ее снимали, когда ему было шестьдесят шесть лет.

Эдклинт нахмурил брови.

– Я бы, пожалуй, не поручился, что это тот же человек.

– А я могу поручиться, – сказал Берглунд. – Переверните снимок.

На обратной стороне фотографии имелся штамп, объяснявший, что она принадлежит издательству «Олен & Окерлунд» и что имя фотографа Юлиус Эстхольм. Карандашом был приписан текст: «Стиг Веннерстрём с двумя полицейскими по бокам входит в Стокгольмский суд. На заднем плане: О. Даниэльссон, Э. Гульберг и Х. В. Франке».

– Эверт Гульберг, – сказала Моника Фигуэрола. – Он таки работал в ГПУ/Без.

– Нет, – возразил Берглунд. – По техническим причинам работать в ГПУ/Без он не мог. По крайней мере, когда делался снимок.

– Вот как?

– ГПУ/Без создали на четыре месяца позже. На этом снимке он по-прежнему принадлежит к Государственной тайной полиции.

– Кто такой Х. В. Франке? – поинтересовалась Моника Фигуэрола.

– Ханс Вильгельм Франке, – ответил Эдклинт. – Он умер в начале девяностых, а в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов являлся заместителем начальника Государственной тайной полиции. Он был своего рода легендой, как и Отто Даниэльссон. Я с ним пару раз встречался.