— Еще раз послушай меня, — вкрадчиво начинаю, когда торможу у особняка. — Макар разрешил тебе встречу с ребенком, не потому что он такой добрый. А потому что будет провокация, которую хотят использовать против тебя. Возможно, твоя дочь в присутствии опеки закричит, что не хочет тебя видеть. Заплачет, устроит истерику, скажет, что ненавидит тебя и ты ей не мать. Возможно все, что угодно. Найди подход к своей дочери. Твой главный союзник — она.

— Может, тогда не надо было звать опеку?

— Надо было. Опека должна увидеть, что ты искренне любишь дочь и что ты нормальная мать. Помимо опеки будет присутствовать детский психолог. Он зафиксирует все странности в поведении ребенка.

Алиса быстро кивает. Глаза огромные, испуганные. Губы дрожат.

— Не бойся, — неожиданно для самого себя сжимаю ее ладонь. — Ты справишься.

9. Глава 9. Ручеёк

Андрей

Встреча с ребенком проходит в библиотеке. Когда мы с Алисой появляемся, нас уже ждут адвокат Макара, женщина из опеки и детский психолог. Я жму руку адвокату и отхожу с ним в сторону.

— Ты поговорил с клиенткой о материальной компенсации? — спрашивает.

— Да, она отказалась.

— Значит, только суд? Или есть другие предложения по мировому соглашению?

Отрицательно качаю головой.

— Моя клиентка хочет, чтобы дочь постоянно проживала с ней.

— Тогда суд, — равнодушно произносит адвокат. — Надеюсь, не затянется надолго.

— Я как раз настроен на долгие разбирательства.

— Да ну? Я думаю, в одно заседание уложимся.

Ну, если все будет идти, как сейчас, то да, суду хватит одного заседания, чтобы оставить девочку с Макаром. У Алисы на руках ни одного козыря. А вот если мне удастся доказать, что Макар привёл в дом в качестве мачехи бывшую проститутку, а сама Кира скажет, что хочет жить с мамой, то тут суду потребуется больше времени на принятие решения. Хотя… коллега прав. Есть шансы уложиться в одно заседание.

Мои мысли прерывает громко открывшаяся дверь. В сопровождении двух мордоворотов в библиотеку входит Кира. Алиса тут же подскакивает на стуле и замирает, глядя на дочь. Девочка тоже остановилась и уставилась на мать как на привидение.

Я напрягаюсь. Сейчас что-то должно случиться. Слезы, истерика, обвинения от девочки в стиле «Ты меня бросила». Но ничего не происходит. Худая, как глиста, и бледная, как простыня, Кира просто смотрит огромными глазами на мать. И слепому видно, что девочка нездорова. У меня нет большого опыта общения с детьми, но, мне кажется, ребёнок не должен быть таким худым и бледным.

— Зачем ты пришла? — девочка первой прерывает тишину. Голосок слабенький и сиплый.

— Я пришла к тебе, Кира.

Алиса выглядит не менее бледной, чем ее дочь. Это не очень хорошо, Алиса не должна бояться. Ей следует быть уверенной в себе.

— Я тебя не звала.

Интересно, что такого Макар мог сказать дочери, что она возненавидела мать? Алиса говорила, будто Макар преподнёс Кире их развод как то, что Алиса бросила семью и ушла. Девочка винит мать в предательстве.

— Мы с тобой так и не доделали ручеёк.

Что? Какой еще ручеёк?

На лице Киры мелькает понимание, и до меня доходит, что это что-то только им двоим известное.

— Я не хочу его доделывать.

— Почему?

— Просто не хочу.

— Ты можешь обижаться на меня, но ручеёк ведь тут ни при чем. Его надо доделать.

Девочка тяжело дышит, крылья носа вздымаются. Видно, что в ней происходит внутренняя борьба.

Детский психолог быстро что-то пишет в блокноте, сотрудник опеки тоже делает какие-то пометки.

— Кира, ты же так хотела сделать ручеёк, — настаивает Алиса. — Давай доделаем.

Девочка молчит. Адвокат Макара рядом со мной нервно переминается с ноги на ногу. Все идёт не по плану? Готовили детскую истерику с обвинениями, а ее не случилось?