Софья смутилась. Самую капельку.

- Ну… - протянула она, включив вместо правого поворотника левый. – Потому что…

- Я тебе помогу. Потому что он заставил всех вас поверить, будто я совершенно никчемушное существо. И не только вас, но и меня саму – в первую очередь. Я была не Ника Королёва, тем более, не Королева, а просто бесполезный придаток к Андрею Пименову. И вдруг я делаю что-то против шерсти. Не проглотила, не извинилась за то, что он притащил к нам домой любовницу. Разрыв шаблона. А теперь еще и в отпуск одна еду. Да оставьте вы все меня уже в покое, ладно?

- Послушай, Ника… - Софья подрезала Мерседес и сердито ему посигналила. – Ты просто чушь несешь. Просто… - она запнулась, не зная, как возразить. – В общем, я просто хотела сказать, что… Смотри, застрянет твоя маршрутка на границе, и никуда ты не улетишь.

- Типун тебе на язык, - пообещала я. – И два под язык.

***

Было бы славно, если б сестрица действительно заимела на язык птичью болячку и поменьше болтала. Разбирая вещи, я убеждала себя, что Софья дура и что все будет хорошо. Что отпуск получится замечательный. Прекрасная погода, чистейшее Адриатическое море, красивый город, вкусная еда. Я буду спать сколько влезет, валяться на пляже и купаться до посинения, заходить в те кафе, которые понравятся, и есть то, что захочу. Поеду в сказочный Дубровник, который рисовался мне невообразимо волшебным местом. А может, и еще куда-нибудь. Куплю совершенно ненужные сувениры и отправлю самой себе открытку с морским видом. Господи, какое счастье быть свободной, не плясать больше под чью-то дудку, ни под кого не подстраиваться. Ну а все остальное… как-нибудь переживем.

4. Глава 4

29 августа

Утро началось в 5.55 победным ревом заходящего на посадку самолета – как выяснилось позже, первого из очень многих. Ощущение было такое, что он падает на крышу. Впрочем, это еще полбеды – и где-то я даже поблагодарила разбудившее меня крылатое чудище.

Впервые за много лет мне приснился тот, о ком я запретила себе вспоминать.

Сначала было слишком больно. Потом… да нет, потом легче не стало, просто острая боль превратилась в тупую и безысходную. Я все ждала, когда же на ее место придет обычная светлая грусть по умершему. Мне говорили, что так будет. Что так бывает всегда, и уже очень скоро… Но прошло больше трех лет – ничего не менялось. Я притерпелась и научилась с этим жить. Вернулась домой в Питер, начала работать, познакомилась с Андреем и вышла за него замуж. Но стоило услышать имя Александр или увидеть рыжего мужчину, как внутри все обрывалось.

Наверно, в тот самый момент, когда мои руки вместо пальцев Кирилла поймали пустоту, я на мгновение даже обрадовалась: сейчас все закончится, и – возможно! – мы с Сашей снова встретимся. Но вместо этого – удар, темнота, долгие месяцы неподвижности… И Андрей – рядом, каждую минуту. С напряженным мрачным лицом, с которого не сходило выражение: «А ведь я говорил!»

Нет, я была ему благодарна – несмотря ни на что. Но это оказалась та тяжелая давящая благодарность, когда чувствуешь себя обязанной. В том числе обязанной спрятать свои воспоминания, запереть их на сотню замков и выбросить ключи. Но что-то вдруг случилось – и запертая наглухо дверь приоткрылась. Я не помнила, что именно мне снилось, но сон этот не был ни печальным, ни веселым. Как будто Сашка просто напомнил о себе. И сказал, что теперь я могу жить дальше. Не оглядываясь назад. Радоваться новому. И, может быть, найти другую любовь…

Я встала с постели, вышла на балкон, села в шаткое пластиковое креслице.