– Ты понимаешь, что я говорю? – уточнила я.

Он осторожно кивнул, не расслабляя напряженные плечи.

– Уже что-то…

Я скользнула по нему взглядом, пытаясь понять, сколько он прозябал на той чертовой станции.

– Долго там жил?

Он неопределенно пожал плечами. Немой, что ли? Я поморщилась.

Пираты явно о нем не знали – иначе он бы давно работал у них за миску жидкой каши и пинок под зад. Или, не мороча себе голову, они продали бы его за бесценок любителям таких мальчишек. Значит, умел прятаться. Возможно, сбежал с какого-то корабля и его даже не заметили.

Волосы отросли сильно, худой до изнеможения… Значит, подъедал пиратские заначки осторожно – не каждый день, небольшими порциями. Полгода минимум. А может, и год-два.

– Продашь меня? – хрипло спросил он, хмуро глядя на меня исподлобья.

– Надо же, говорящий, – восхитилась я, вытаскивая из холодильника чудом не просроченное мясо и не особо сухой хлеб.

Голос грубый, явно давно не пользовался им, но за словами не было паники – только усталое принятие.

– Кто ж тебя купит, такого костлявого и страшненького? – фыркнула я.

Пока говорила, ловко разрезала мясо, накинула его на хлеб, сверху немного соуса – этот уже чутка прокис, но еще съедобный. Чем богаты, что уж.

Взяла тарелку с бутером и швырнула ее перед пацаном на стол.

– Лопай давай. Нечего мне тут костями тарахтеть, бесит.

Он неуверенно посмотрел на бутерброд, потом на меня, снова на бутерброд. Я закатила глаза.

– Жрать будешь или насчет вкуса сомневаешься? Так у меня не ресторан.

Он резко схватил бутер, вгрызся в него так жадно, что на щеках заиграли желваки. Похоже, рефлексы были сильнее страхов.

– А как отъемся, продашь? – пробормотал он с набитым ртом. И не понять, то ли пошутил, то ли прикидывает шансы. Но что не молчит, уже хороший показатель – в социум влиться сможет.

Я фыркнула и достала из шкафчика бутылку воды.

– Боюсь, мне на такое количество еды не заработать. Особенно если буду терять потенциальный улов.

Я кинула ему воду, и он, поспешно открутив крышку, принялся жадно глотать.

Пока пацан уплетал ужин так, словно ничего вкуснее в своей жизни не ел, я отошла к панели управления, запустила навигацию. Заодно уколола себе обезбол в плечо. Место ожога противно подергивало. Надо бы посмотреть что там, обеззаразить…

Но сначала стоит решить что делать с пацаном. Куда его теперь девать, машхараза? На экране высветились ближайшие станции и планеты.

– Пацан, родные есть? – кинула на пробу.

Снедали меня сомнения, что смогу вернуть за вознаграждение, но спросить стоило. За спиной настороженно замерли, прекратив жевать. Угу. Ясно-понятно, не стоило и надеяться.

Вопрос был только в том, куда я хочу залететь в первую очередь – в цивилизованный уголок, где можно сплавить его в какой-нибудь сиротский приют, или в черную дыру вселенной, где он через пару лет станет таким же, как я. Проблема в том, что первого варианта на ближайшие парсеки не предвиделось… как и моего желания посещать подобные места.

– Все слопал? – уточнила я, хотя и так видела, что эта мелочь не то что подобрала крошки хлеба, но даже слизнула каплю соуса с тарелки. Столкнувшись взглядом с голодными глазами, поморщилась. Да уж, на одних бутерах далеко не уедешь. – Шевели поршнями тогда в душевую. Пользоваться умеешь? Тряпки свои трухлявые выбрось в измельчитель.

Простой вопрос вызвал мгновенную панику на лице, и на месте найденыша теперь снова сидел зверек, готовящийся продать свою жизнь подороже. Точнее, не жизнь, судя по всему.

– Нужны мне твои дрыщавые мослы триста лет, – закатила глаза я и, легко вскочив со своего кресла, прошла мимо дикаря в свою каюту. Там покопалась в шкафу, прикидывая, что ему может подойти. Вернувшись, ткнула ему свою рубашку с коротким рукавом и пижамные шорты. К этому шикарнейшему набору даже добавила носки.