Но месяц спустя я и в самом деле вдруг начала чувствовать их заботу. Меня перестали обделять едой. Однажды дядя даже сам свозил меня в салон красоты, а посте этого сделал несколько фотографий. Охал и ахал он при этом явно преувеличенно, но я предпочла не замечать этого. Думала, что в пожилом родственнике, наконец-то, взыграла совесть…

Истинные чувства семьи выдавала только моя сестра. Она по-прежнему смотрела на меня свысока, да еще и завела привычку фыркать мне в след каждый раз, когда я проходила мимо. Долго я не могла понять этого, потом просто решила, что она потешается над моим внешним видом. Из-за вынужденного поста, растянувшегося на несколько месяцев, платья более грудастой Эммы висели на мне, как белье на веревке.

Однажды, глядя в зеркало и безуспешно пытаясь поправить ситуацию при помощи булавок, я даже подумала: я же реально выгляжу смешно. Неужели на месте сестры я вела бы себя иначе? И поняла, что не стала бы смеяться. Ни за что. Попытаться помочь – да, во всем, что в моих силах. Но насмехаться над тем, кому и так нелегко… Это как-то неправильно!

Но я не осуждала Эмму. Мы просто разные. Ну не нравлюсь я ей – что с того? Лишь однажды она разозлила меня всерьез. Я спустилась из своей комнаты, чтобы набрать стакан воды. Стивенсоны в это время сидели на кухне. Такое ощущение, что кто-то из них дежурил там постоянно – стоит ли удивляться, что все члены семьи отличались полнотой?

Когда я проходила мимо Эммы, услышала брошенное сквозь зубы:

– Шлюха.

– Что?!

Я остановилась и медленно развернулась к сестре. В первый момент я не почувствовала ничего, кроме изумления. За что она меня так? За эти полгода я покидала дом всего на несколько раз, только по необходимости, и никогда не пыталась встречаться или даже просто разговаривать с мужчинами. В свои почти двадцать лет я по-прежнему оставалась девственницей и не собиралась пока менять этого.

Эмма смотрела на меня в упор, с каким-то странным, злорадным вызовом. Кажется, она просто нарывалась на ссору! Но это было явно не в интересах дяди. Он быстро нагнулся, прошептал ей что-то на ухо, и сестра, с шумом отодвинув стул, величественно уплыла в свою комнату. Дядя и тетя продолжили разговор, как ни в чем не бывало. Я же, не зная, что и думать, вернулась к себе.

Вскоре то тетя, то дядя стали заводить разговоры о том, что собираются «устроить» мою жизнь. Я к этому времени так устала от своего двусмысленного положения в их семье, что искренне радовалась этому. Думала, что они помогут найти мне работу. Разумеется, на что-то престижное я не рассчитывала… Но готова была на что угодно, лишь бы начать зарабатывать и получить, наконец, возможность переехать отсюда.

В один прекрасный момент дядя пришел ко мне радостный и сказал:

– Поздравляю, Диана! Я выполнил свое обещание. Теперь ты, наконец, сможешь начать самостоятельную жизнь.

Мое сердце радостно екнуло:

– Вы смогли найти мне работу? Какую, кем?

Он снисходительно рассмеялся:

– Ну что ты, глупышка. Какая тебе работа, ты ж не умеешь ничего!

Он радостно потирал руки, улыбался и вообще выглядел донельзя довольным. Но, при этом, старательно отводил глаза:

– Я нашел тебе жениха. Зачем тебе теперь вообще думать о работе?

Это застало меня врасплох. Перебирая всевозможные варианты того, как покинуть дом Стивенсонов, я о таком варианте даже не думала. И не собиралась думать теперь:

– Я не хочу выходить замуж. Точнее, хочу… Но только не так.

Улыбка медленно сползла его лица. Теперь он казался настороженным и злым. Как старая матерая крыса, почуявшая опасность…