Инга всегда мечтала о большом члене и толстом кошельке. Такие разговоры в клубе я слышала довольно часто. У Ериханова, несомненно, имеется и то и другое.

Непроизвольно делаю шаг назад, за порог. Но увы, Инга меня уже заметила.

– О, привет Лилиана, – даже рукой мне машет, хотя приветливая улыбка удается этой дамочке крайне плохо. Больше походит на гримасу.

Или я придираюсь? Наверное, есть немного.

– Привет, – киваю. – Доброе утро, – обращаюсь к Марии Павловне, улыбаюсь ей, получая в ответ такую же искреннюю улыбку. – Вам помочь чем-нибудь?

Я часто предлагаю свои услуги на кухне, правда мало что умею в этом деле. Мы с Марией все больше находим общий язык, с удовольствием общаемся.

– Нет, спасибо Лили, – говорит она. – У меня все почти готово.

Подхожу к холодильнику, беру пакет сока. Показываю что и я себя тут как дома чувствую. Пустяк, но Инге такое определенно неприятно.

– Забавная встреча, верно? Не ожидала тебя здесь увидеть, – произносит и смотрит выжидательно.

– Как и я тебя, – не остаюсь в долгу.

Инга явно хочет, чтобы я объяснила свое здесь присутствие. Вот только не дождется.

– Что ты забыла в этом доме, Лилиана? – не выдерживает, спрашивает прямо.

– Я не думаю, что должна перед тобой отчитываться, – пожимаю плечами.

Дразнить эту стерву приятно.

Как раз Мария Павловна с подносом выходит из кухни. Видимо собирается сервировать завтрак в столовой.

– Заносчивая сучка, – стоит нам остаться наедине, как с Инги сразу слетает маска. – Он мой, поняла? Я с ним трахаюсь. А тебе лучше свалить по-хорошему. Я так понимаю, он тебе родственник дальний. Знаю я эти разводы. Ой, помогите, дядюшка. И так далее. Не советую со мной связываться. Не выиграешь.

– Дядюшка мне нисколько не интересен, – усмехаюсь. – Вообще, все что ты сейчас сказала, звучит мерзко. Причем ты так ярко описала, ясно, опыт у тебя в этом большой. Я же, по «дядюшкам», не специализируюсь.

– Вот и свали, крыса болотная, – скалит зубы Инга.

Как настоящая хищница, демонстрирует что готова защищать свою добычу до последней капли крови.

Собираюсь ответить эпитетом не менее грязным и гадким. Но в кухне появляется Ериханов.

– Доброе утро, – лицо Инги меняется на глазах, глаза вспыхивают, на щеках разливается румянец. – Я тебя не разбудила. Ты так сладко спал, – голос тоже совсем другой, приторный, слащавый.

Давид смотрит на меня. Так пристально, внимательно, что внутри все переворачивается. Где моя решимость демонстрировать холодность и равнодушие? Чувствую, что начинаю пылать изнутри.

– Давид Андреевич, завтрак накрыт в столовой, – в кухню возвращается Мария.

– Спасибо большое, Мария Павловна. Идем.

В это сложно поверить, но последнее слово Ериханов адресует мне. Инги словно нет в кухне. Краем глаза замечаю, как прима бледнеет.

– Я не голодна, – мой голос звучит странно низко. Совсем чужой тембр. Это все от удивления. Что ему на этот раз надо от меня? Что за странная забота о моем желудке?

– Ты скоро начнешь просвечивать. Если у тебя анорексия или типа того, придется ехать к врачу, – ворчливо произносит Давид.

Краска бросается мне в лицо.

Я из-за горя похудела, урод! Потому что мои родные в руках бандитов. Как у него язык повернулся про анорексию сказать? Совсем сердца нет!

Надеюсь он прочел в моих глазах всю глубину ненависти, которую сейчас испытываю…

– Я знаю хорошего специалиста, – выпаливает вдруг Инга.

Бедняга. Так жаждет переключить на себя внимание, что готова даже вылечить заклятую врагиню. Мне становится смешно.

– Это та-а-ак любезно! – закатываю глаза и обнимаю себя руками. А потом сваливаю, заставляя себя идти спокойно и вальяжно. Очень хочется на прощание показать этим двоим средний палец. Но я себя сдерживаю. Не хочу перегнуть палку и разъярить Ериханова.