Стыдно признаться, но была и еще одна причина, почему Дана согласилась. Она надеялась получить от Назара еще один поцелуй. Прошлый получился таким внезапным и сногсшибательным. Он длился-длился, и так внезапно оборвался, что Дана и понять ничего не успела.

Да, Молотов — не тот человек, с кем стоит в подобном практиковаться. Дана это, конечно же, понимала. Но так уж сложилось, что в ее окружении он был единственным мужчиной, который решился на какие-то романтические действия по отношению к ней.

До того, как отец Авзураг пропал, Дане и остальным девочкам было запрещено всякое общение с противоположным полом. За это наказывали, причем серьезно.

Максимум, что было можно — вежливо ответить на просьбу какого-нибудь постояльца. Но даже по работе с мужчинами полагалось общаться по минимуму, при этом в глаза человеку смотреть было нельзя, только в пол. Дану это всегда жутко бесило. Теперь вот отучалась, хоть и с трудом. Дочерям Габарашвили даже с одноклассниками нельзя было общаться.

Не так давно был у них в семье случай, когда одна из младших сестер сбежала со школы, чтобы сходить с мальчиком в кино. Ее случайно увидели, ведь поселок небольшой. Потом дали такого ремня, что на девочку несколько дней было жалко смотреть. В последний год Авзураг вообще частенько переключался на наказание под названием «кожаный учитель с бляхой». Дане, наверное, всю оставшуюся жизнь будет об этом больно вспоминать, ведь и на себе испытала крепость того самого ремня.

В общем, после всего пережитого возможность сходить куда-нибудь с мужчиной, который считает тебя красивой, ты воспринимаешь как роскошь. И Дана собиралась этой роскошью воспользоваться.

Только вот Ольге всего этого не объяснишь. Да она и слышать ничего не захочет. На нее Молотов действует как красная тряпка на быка, впрочем, как и все остальные мужчины.

— Ты что, правда так и пойдешь? — вернула ее с неба на землю старшая сестра.

— Я надену болеро! — И Дана показала на лежавшую на кровати полупрозрачную коралловую кофточку.

— Ты на свидание? — не унималась та. — Кто он? Какой-нибудь отдыхающий?

Дана кивнула, ведь это было чистой правдой.

— Ой, плохое дело ты затеяла, сестричка! Мы для этих отдыхающих — что жаренные на мангале креветки — вкусные, экзотические. Зато, когда такой путешественник вернется домой, о креветках он будет в лучшем случае вспоминать очень редко, а то и вовсе сразу оставит в прошлом! С чего вообще идея такая?

И тут Ольга заметила на прикроватной тумбочке Даны книгу с романтичным названием «Курортные романы».

— Тебе что, нравятся эти розовые сопли? Жуть, Дана! Где ты вообще взяла эту книгу!

— Дай сюда! — Дана вырвала книгу из рук сестры. — Осталась от мамы Марисоль. И вообще, тут очень красивые и поучительные истории! Со счастливым концом, между прочим!

— И что?! Это книга! Не жизнь! Дана, вляпаешься по самые огурцы, потом не ной!

— Да послушай же ты меня! — Она топнула ногой. — Не собираюсь я заводить никаких романов! Просто схожу поужинать, и все!

— А если ты забеременеешь?

— От ужина не беременеют! — отрезала Дана.

— А от того, что бывает после, — как два пальца об асфальт! Ты хоть что-нибудь знаешь о контрацепции?

— Я еще девочка, Ольга! И спать в ближайшее время ни с кем не собираюсь, еще успеешь просветить!

— Да я тебя просто никуда не пущу, и все! — отрезала Ольга в свойственной ей категоричной манере.

Дана сверкнула глазами, скрестила руки на груди и заговорила твердым голосом:

— Оль, помнишь вечер, когда ты только появилась в «Отличной»? Мы все вместе собрались в гостиной и решали, как дальше будем жить? Помнишь обещание, которое мы дали друг другу? Что мы больше никому не позволим управлять нашими жизнями, что мы свободны? Так вот, ты сейчас как раз и пробуешь управлять моей жизнью! И я тебе этого не позволю!