Ввожу восьмизначный код, прикладываю ключ-карту к панели на двери и вхожу в огромную камеру. Все оставшиеся артисты размещены здесь. Тридцать семь человек уже месяц делят это гигантское помещение. И пусть оно оснащено всеми удобствами, я всё равно удивлён, как они ещё не передрались.

– Ты, сволочь! – с ходу бросается на меня Берта, стоит закрыть за собой дверь и поставить боксы с едой на пол. – Выпусти нас, урод!

Ага… То, что они не передрались, не означает, что все ведут себя смирно. Если работа Андерсона затянется ещё хотя бы на неделю, ребята точно тронутся умом. И я прекрасно их понимаю. Но выпустить отсюда не могу. Ради их же безопасности.

Код от этой камеры знаю только я. И ключ-карта осталась только у меня, остальные я сжёг. Ведь если Лео получит сюда доступ, артисты тоже станут его подопытными. Открыто ссориться с ним не входит в мои планы. Он нужен мне – и Лео будет на моей стороне. Как и те Жнецы, которых я любезно отберу у него.

– Ты слышишь? – Берта ударяет меня по груди. – Выпусти нас отсюда, козлина!

– От тебя много шума, – холодно бросаю я, отталкивая её в сторону Боба. – Подержи её, – обращаюсь к нему, и он кивает, обездвиживая взбесившуюся подругу.

На удивление Боб – один из тех, кто не агрессирует в мою сторону. Я думал, что этот парень начисто лишён умственных способностей, но на деле оказалось иначе. Он-то как раз понимает, что они будут в безопасности здесь, а не снаружи. И он наконец-то освободился от влияния Берты – склочной и определённо очень глупой особы.

– Ирэн, раздай всем еду, – говорю я бледной девушке с толстой медной косой и указываю на контейнеры, сложенные в боксе.

– Да, мистер Хейз, – тихо отвечает она, подходя ко мне, и робко добавляет: – А когда… когда мы сможем выйти?

– Как только станет безопасно. Я же говорил: это не клетка, а вынужденное убежище. Сейчас вам лучше оставаться тут.

– Он лжёт! – голосит Берта, отчаянно пытаясь вырваться из хватки Боба. – Он всех нас убьёт! Мы все умрём из-за него.

Перевожу внимание на неё, ощущая, как жжёт глаза, и её запал чуть стихает. Артисты не задают вопросов насчёт этого, но их пугают сине-голубые всполохи, полыхающие в моём взгляде каждый раз, когда эмоции грозятся выйти из-под контроля.

Наверное, поэтому они так и не затеяли настоящий бунт. Люди боятся того, что не могут объяснить. А ещё они чувствуют, пусть и на подсознательном уровне, что в такие моменты я по-настоящему опасен.

– Если бы я хотел вас убить, вы уже были бы мертвы, – холодно отчеканиваю, подавляя злость. – Или ты думаешь, что я ем людей и откармливаю вас, чтобы мясо стало посочнее? Как можно быть такой глупой? Самой не стыдно? Вроде взрослая, а ведёшь себя как дитя малое.

Берта густо краснеет и закусывает нижнюю губу. Видимо, чтобы не ляпнуть очередную тупость. Ну хоть какие-то признаки мозговой деятельности.

– Пустые контейнеры, как обычно, сложите в бокс. Как только появятся новости, я сразу сообщу. Мы покинем Девонли вместе, и сейчас я работаю над этим, поэтому наберитесь терпения. И не разводите панику. Завтра я принесу телефон, сможете позвонить домой.

Высказав это, я подхватываю другой бокс с пустыми контейнерами из-под завтрака и покидаю временное убежище артистов. Нужно проверить, как продвигается работа Андерсона.

Я не был в лаборатории уже два дня. Разумеется, я ему никогда не доверял и не доверяю. Лео не рассказал мне о сыворотке контроля. Значит, планировал от меня избавиться. Так что я должен сказать Левингтону спасибо. Как только Андерсон выполнит свою роль и ответит на все мои вопросы – его ждёт весьма плачевный конец.