А вот с душевной красотой — беда.

Надо же — красивый уродец.

Бывает же…

Перевернулась на другой бок в поисках сна.

Что ж такое… Где же этот сон?

23. 22.

— Салфеточку? — протянул мне её Володенька, с которым мы познакомились сегодня вечером и теперь сидели за одним столом.

Вблизи мужчина казался ещё более внушительным, чем когда я видела его сидящим в машине. И каким-то…опасным. Он напомнил мне братков из кинофильмов о криминальных элементах… Возможно, мне так показалось — ну нравится мужчине коротко стриженные волосы и бархатный пиджак. Говорить об этом маме и даже как-то подавать виду, что мне её жених как-то очень не нравится на каком-то интуитивном уровне, я конечно, не стала. Может, я не права, и просто ещё плохо знаю Владимира Богдановича — так он представился мне.
А то, что от него исходила сила денег и власти, которую я ощущала словно кожей — так в его положении это неудивительно. Ведь он какой-то чиновник.

Я таких людей не люблю и опасаюсь их — именно потому что у них слишком много власти, и никогда не знаешь, как и когда она может обернуться против тебя.

Но это мамин выбор, ничего ей всё равно не объяснить. Тем более, яйцо курицу не учит, так что придётся мне играть в вежливость ради счастья мамы. Но я очень старалась играть роль примерной девочки. Впрочем, я ею и была, только на язык остра и постоять за себя умею.

Кстати, где же они с мамой тогда встретились? Ведь она простая учительница географии в нашей самой обычной, ничем не примечательной средней школе…

— Спасибо, — улыбнулась я и забрала салфетку из его рук. — Очень кстати.

Конечно же, я никак не могла поесть в ресторане и ничего не повалять при этом — сейчас на моих джинсах лежал кусочек курицы, упавший с вилки. Ох уж эти рестораны! Ну не умею я себя в них вести. Вон, путь мою маман и водит по ним, а мне и кафе с бургерами за глаза.

Салфеткой я убрала курицу, делая вид, что ничего такого не случилось, и снова посмотрела на маму и её мужчину.

— Так мне вот интересно: а кем вы работаете? — спросила я его.

Всё же должна я знать, кому мать отдаю?

— В мэрии, — ответил он. — Я депутат.

— В партии состоите?

— А вы разбираетесь в этом вопросе, юная леди? — поднял брови в изумлении от того, что я вообще знаю такие термины, Владимир.

— Ещё как, — ответила я. — Политологией увлекалась одно время, знаете ли…

— Политологией? — повторил он за мной. — В пятнадцать?

— Мне семнадцать, — посчитала нужным поправить его я. — А вот увлекалась я данным предметом как раз-таки в пятнадцать.

— Приятно видеть среди молодёжи светлые умы. Я думал, девушки вашего возраста имеют иные увлечения…

— Какие?

— Моя дочь в пятнадцать, да и в шестнадцать тоже, о политологии, и в принципе об учебе, и слышать не желает, всё из-под палки сдаёт в школе, а читает только модные девчачьи журналы.

— Может, она в журналистику подастся потом, — пожала я плечами. На всякий случай проявлю лояльность к будущей сводной сестричке. Как-никак мы будем одной семьёй. Хотя если она хоть немного похожа на тех мерзких мажорок, что я видела на вечеринке с Ольгой, даже не представляю, как мы будем общаться. — У каждого свои вкусы. А мне в самом деле было интересно изучить этот вопрос. Так членом какой партии вы являетесь?

— Не членом, — гордо ответил мужчина. — Я — её лидер.

— Вот как? А название услышать можно?

Он назвал мне известную всем аббревиатуру.

Да, действительно — высота. Теперь с ним общаться стоит ещё осторожнее… Слухи-то про этих “депутатов” и их деток ходят ой какие разные.

— Так я общаюсь с лидером популярной у народа политической партии? Завьялов Владимир Богданович.