Я недовольно закусила нижнюю. Я ещё и экзамены пропущу, и всё из-за дурацких игр Архипа!

— Значит так: ты остаёшься, — сказал строго врач, закрывая мою карту. — Я не даю добро на выписку. Отказ написать может только твоя мама, потому что ты несовершеннолетняя. Но не советую этого делать, существует риск развития пневмонии.

— Как же я скажу об этом маме? — прикрыла я рот ладонью. — Она будет меня ругать…

— Ребёнок, — вздохнул врач. — Тебе уже семнадцать, а ты ещё ребёнок. Над тобой висит угроза такой серьёзной болезни, а ты думаешь о том, чтобы тебя мама не ругала.

Я стыдливо опустила ресницы. Да, думаю об этом. Свои болячки я как-то переживу, а вот новые запреты строгой мамы — это надолго, если не навсегда.

— Кстати, мы ей уже сообщили, — сказал мужчина в медицинском одеянии.

— Как? — всполошилась я. — Мама уже знает?

— И мама, и полиция, и хозяева того дома, где проходила вечеринка.

Я так и осела обратно на кровати. Полиция? Всё принимает слишком серьёзные обороты…

— Зачем полиция? — спросила я.

— Мы обязаны сообщать, Кристина, — сказал доктор. — У тебя переохлаждение. Ты наглоталась воды. Не думаю, что ты по своей воле плавала в этом ледяном бассейне. Знаю я, как играют порой мажоры со своей жертвой. Привозили нам и совсем печальные исходы этих игр… Скоты. Они тебя топили, девочка?

Проницательные глаза врача уставились на меня.

— Нет, — замотала я головой. — Конечно, нет. Вы что…

Не топили. Просто не давали выйти из воды… Но это не топили же?

— Уверена? Ты провела в бассейне приличное время, в легких была вода. Это же насилие. Заявление на них бы написать. Они могли тебя угробить, девочка.

Страшно вдруг стало. А если бы они в самом деле меня утопили там? А если бы за мной никто нырять не стал, когда я потеряла от холода сознание в глубоком бассейне? А если бы я не потеряла сознание, он бы продолжил издеваться надо мной под гогот своих дружков? А Лёлька бы дальше молчала…

Я заболела даже за то время, что провела в холодной воде, а могла бы не потерять сознание, и тогда всё могло быть хуже. Всё это дошло до меня только сейчас.

Скоты… Врач верно сказал — именно скоты. Но я топить их не стану. Никаких заявлений я писать не стану тоже. И не потому что мне их жаль. Потому что этот засранец там главный, и точно какой-то папенькин сын. Сын депутата какого-то может быть… Он выйдет сухим из воды, а у нас с мамой могут возникнуть проблемы…

Он точно не оставит это без ответа.

— Может, всё-таки пригласить сюда следователя? — ещё раз уточнил врач. — Не стоит позволять так обращаться с собой. Что ты им сделала? Почему они так с тобой?

— Я не знаю… — покачала я головой. — Просто я им неровня.

— Понятно. Так что насчет следователя? Я могу пригласить прямо сюда, в больницу.

11. 10.

— Нет, я ничего писать не буду, — твёрдо сказала я. — Никто меня не топил.

— Понимаю, — кивнул врач. — Тогда лечись. Отдыхай.

— Спасибо.

Он оставил меня, я даже умудрилась уснуть — вялость в самом деле была жуткая. А проснулась под негромкий шум возле меня.

Открыла глаза и обнаружила маму, сидящую на краю кровати.

— Мам, — прохрипела я со сна севшим голосом. — Ты плачешь?

Она утирала глаза платочком.

— Кристиночка, — придвинулась она ближе и обняла меня, когда поняла, что я проснулась. — Милая…

— Ма, ну ты чего? — обняла я её в ответ.

— Воспаление лёгких очень серьёзное заболевание!

— Мне пока не поставили диагноз.

— После холодного бассейна вряд ли избежать болезни, — сказала мама, комкая платок в руках.

— Ты и это знаешь? — посмотрела я на неё.

— Знаю, — кивнула она. — Врач всё рассказал. Он считает, нужно написать заявление. Эта молодёжь вообще уже берегов не видит…