— Ты сам напросился! — вспылила я.

— Да? Ну хорошо, — ответил Питерский и вручил мне мой телефон обратно. — Забери свою рухлядь и не плачь потом, что я тебя не предупредил о последствиях.

Он уже сделал шаг к выходу, как я остановила его.

— Подожди.

Питерский повернулся ко мне, и я, действуя словно по наитию, осмелилась подойти ближе. Это мой единственный шанс спасти себя. Я смотрела в его глаза, он смотрел в мои и ждал.

— Извини, — сказала я. — Я не должна была никого оскорблять. Я не права.

— Ты меня на весь класс клоуном выставила, рыжая. Ты думаешь, тебе это просто сойдёт с рук?

— Я не буду так больше делать, — продолжала я смело смотреть в его лицо. — Обещаю.

— Можешь попробовать сделать ещё раз, — хмыкнул Роман. И навис надо мной сам, опершись о стену рукой над моей головой. Ну, самый настоящий медведь. Я рядом с ним как мушка мизерная. — И узнаешь тогда мой гнев в полной мере, мелкая! Извинилась — молодец, послушная девочка. Только ничего ещё не окончено, ясно?

— Ром, — пролепетала я и положила руку на его грудь, пытаясь снова остановить и как-то успокоить, что ли… Взгляд так и не сводила с его лица, которое теперь оказалось совсем близко, и я понимала, что куда-то начинаю будто проваливаться — его глаза, и больше ничего вокруг. — Я прошу тебя — не поступай так со мной. Ты же знаешь, что… Что я не могу потерять это место — моя жизнь будет разрушена. Это у тебя есть папа, он тебя куда хочешь отправит учиться, а у меня только бабушка. Старенькая бабушка, которая часто болеет, ей нужны дорогие лекарства. Я должна получить образование, чтобы иметь возможность содержать себя и её. Нам больше некому помочь. Понимаешь? Ром…

Его имя я почти мурлыкала, пытаясь найти к нему подход и человека. Должен же быть в нем человек, в конце концов!

— На жалость давишь, рыжая? — спросил он тише обычного. В его голосе появилась явная хрипотца, а глаза будто затянуло поволокой. — Не по адресу!

Что у него за реакция странная на мои слова? От его взгляда и ощущения своей ладони на его крепкой груди, в которой бешено билось его сердце — я чувствовала очень четко, — меня била дрожь, но я не убирала своей руки.

— Нет, — покачала я головой. — Просто надеюсь, что ты лучше, чем хочешь казаться. Ром… Ты такой большой и сильный, разве ты обидишь слабую девочку? Рома…

Роман неожиданно накрыл мою дрожащую ладонь своей — огромной и горячей. Я не ожидала этого и невольно дёрнулась, хотела отнять её, но он в ответ сжал мои пальцы своими, не дав двинуться с места. Его глаза стали как будто совсем пьяными, он вдруг наклонился ещё ниже, одновременно подтягивая меня к себе. Я прерывисто дышала, не понимая, как себя сейчас вести, и слышала в ответ безумную дробь его сердца. Я не ожидала, что он захочет меня...

— Нет! — вырвалось из меня, когда он почти коснулся моих губ.

Мне удалось увернуться, я изо всех сил надавила руками ему на грудь, и Роман выпустил меня.

Медленно отступала от него, а потом, больше не сказав ни слова, развернулась и почти бегом бросилась из школьного коридора на улицу.

***

Сердце колотилось где-то в горле, пока я, сжимая телефон в руке, неслась по лестнице вниз. Только оказавшись на улице и пройдя шагов пять, я стала успокаиваться и замедлять шаг. Даже если сейчас Питерский пойдёт за мной — здесь ещё много школьников и ожидающих их родителей, в том числе нахмуренный отец Романа.

Руки так тряслись, что я одной сжимала телефон, а другой — лямку рюкзака, чтобы хотя бы попробовать замаскировать волнение.

Питерский пытался меня поцеловать.