Меня накрыло чьей-то тенью, а затем к лицу наклонился лысый мужчина. Он довольно улыбался.

— Сочная, — скалясь положил руку на мою грудь, сжимая.

Глаза заполнились водой и слезинки потекли из уголков глаз, стекая по вискам и теряясь в волосах. Казалось, будто меня заперли внутри собственного тела. Я все понимала, все чувствовала, но ничего не могла сделать. Тело совершенно не слушалось.

Слышала, как где-то там мычала Верка, понимая, что с ней делают что-то ужасное и никак не могла ей помочь.

— Красивая пизденка, — донеслось со стороны, куда унесли подругу.

— Сейчас мы тебя снимем в лучшем ракурсе, — переговаривались мужчины.

— Жаль сосать сегодня не сможет.

— Завтра уже будет наяривать только в путь, — захохотали они.

Нет, нет, нет! Что с ней делали? Неужели она тоже не в состоянии постоять за себя?

— Люблю голубоглазых блондиночек с пухлыми губками, — мял обе мои груди лысый. — Сука, как увидел, сразу встал, — полез мне под блузку.

Хотелось кричать и драться, царапая лицо, но мне оставалось терпеть все что со мной делали и надеяться, что это все быстро закончится.

— Эту не тронь, — подал голос директор агентства. — У Расула сдохла одна из сучек. Нужно доставить новую до начала боя. Воспитывать будет некогда. А с этой целкой, вряди ли, будут большие проблемы.

— Блядь, — огорченно выдохнул лысый.

— Трахнешь ее после, если выживет.

— И если вместо её дыр не останется бездонный пропастей, — гоготнул кто-то из глубины помещения.

— А если в анал?

— Они потом тебя самого в анал отымеют, — рявкнул директор. — Так что грузи ее и вези Расулу. И если он скажет, что она в нетоварном виде. Я за тебя вписываться больше не буду, Гена.

— Да понял, понял, — огорченно пробубнил лысый, подхватывая меня на руки и закидывая себе на плечо, словно я и не человек вовсе, а мешок. — Не повезло тебе, конфета. Я бы тебя сладко отымел, даже кончить бы дал. А там от тебя даже дырки не останется. Лучше пойти на панель, чем стать призом в “Золотом пике”, — говорил шагая к двери.

Мне казалось, что все происходит во сне. Кричала мысленно, звала на помощь, но ни звука не вырвалось из моего рта.

— Куда ее? — появилась перед глазами пара грубых коричневых ботинок.

— Расулу.

— Смертница значит.

— Похоже на то.

— Ехать долго. Надо перестраховаться, — ответил тот, чьего лица я не видела.

Мы вышли на улицу, и меня сразу положили в багажник, кажется какого-то внедорожника.

— Давай, — переговаривались они.

Почувствовала, как в руку вонзается игла и через пару мгновений я погрузилась в сон.

Шум голосов становился все громче.

Распахнула веки увидев размытую картинку, но сон снова утянул меня обратно, пытаясь спрятать в спокойном забытье. Но разговоры и крики становились все громче. Открыла глаза, уставившись на красивых девушек сидящих на диванах вдоль стен. Все выглядели как с картинки.

“Модели!” — пронеслось в голове. А потом словно вспышка, в голове пронеслись последние события.

Агентство, договор, Вера, абсолютная беспомощность.

Вера! Боже мой! Что с ней?

Мимо проходили какие-то люди и мне было страшно даже шевелиться, чтобы не выдать себя.

— Шевелись! — кричала где-то женщина. — Через час все должны быть готовы.

Смотрела на происходящее, думая о том куда попала. И рассматривая всех этих незнакомок, в душе закралась мысль, что наверное мне померещились те мерзкие разговоры и прикосновения отвратительного мужчина. И прямо сейчас нас готовят к показу коллекции какого-то крутого кутюрье.

— У меня трое еще не готовы, — отвечал мужчина.

— Тогда живее Сержик! Живее! — торопила его все та же женщина.