Кроме того, что она была больше, чем формат альбомного листа, книга ничем не отличалась от обычных. Коричневая, старая обложка не украшала её. Скорее, заставляла собирать пыль на пожелтевших страницах.

Батюшка не стал открывать писание. В глазах читался испуг.

Михаил Ларионович будто боялся случайно открыть книгу.

Я пожала плечами:

— Обычная книжечка. На атлас больше похожа. Что в ней особенного и зачем её охранял папа? — только сказала, и меня будто приковало к писанию.

Не в силах двинуться с места я застыла в паре шагов от священнослужителя. Обложка книги, секунду назад казавшаяся обычной, вдруг обрела неописуемую красоту. Рука сама потянулась к корешку. Кончики пальцев мягко коснулись новообретённого рисунка.

Писание будто обретало свой настоящий внешний вид. Корни дерева вдруг обвили его, вырисовывая своеобразные линии. Я не знала, откуда они взялись и как это произошло. Просто любовалась происходящими изменениями.

В середине освободилось небольшое пространство, в котором образовалось углубление, похожее на ромб.

— Боже! — наконец, смогла ахнуть я. — Как это?.. Разве такое может быть? — взгляд забегал от книги к священнику и обратно.

— Конечно. Волшебство творится в твоём сердце, дочка. В каждой душе оно своё. Тебе хочется открыть эту книгу?

Я удивлённо кивнула.

Меня никогда так ни к чему не влекло, как сейчас. Глаз заворожило меняющееся зрелище. Обложка книги будто разговаривала со мной, принуждала прислушаться. Я что-то слышала, но понять не могла.

— Она говорит с тобой, слышишь? — улыбнулся святой отец, прижав книгу к груди оборотной стороной.

Теперь сторона с углублением смотрела прямо на меня. На этот раз зов стал сильнее.

Я потянулась к книге, чтобы открыть, но тут же одёрнула руку.

— Нет! Это всё бред! Мне снится сон! Или это галлюцинация?!

— Девочка моя, не сопротивляйся своей силе. Твой отец запечатал её когда-то внутри тебя, боясь, что тебя могут найти и использовать в тёмных целях. Сейчас пришла пора верить в то, что здесь, — палец мужчины ткнул в мою грудь. Туда, где билось сердце, — живёт истинное волшебство, способное на большие свершения.

Нервный смех раздался неожиданно. Я сама не поняла, почему и как начала смеяться, согнувшись пополам, когда смешинки уже отбивались от белых стен звонким эхом.

— Что вы несёте, Михаил Ларионович? Это такой бред. Просто не может быть!.. Хахахха!

Священник посмотрел на меня с толикой жалости.

— Я понимаю, что ты не веришь… Ведь твой отец не обучал тебя. Он посчитал, что церковь сможет сохранить писание у себя навсегда, но моё время уже подходит, Агнессочка. Прошу тебя, поверь. Иначе я не представляю, что будет! Эта книга очень важна для мира между мирами. Она должна остаться на стороне света. Возьми писание себе и сбереги.

— Господи… — я вздохнула, выпрямившись, и запустила пальцы в волосы. — Боже… Что же такое?.. — уже обречённо спросила я. — Михаил Ларионович, вы думаете, мне собственных проблем не хватает? Какая книга?! Где мне её хранить, по-вашему?!

— Она сама спрячет себя, Агнесса. Ты просто забери. Только никому не показывай, пожалуйста. Только ты способна нас защитить. Ведь ты истинная хранительница.

— О каких способностях вообще речь?

Нервы больше не били по мне. Я стала беспристрастной, но прекрасно знала, что это лишь временная реакция на стресс.

— У каждого хранителя они свои, — друг отца пожал плечами. — Самое главное — ты должна открыть им своё сердце и довериться. Тогда всё пойдёт, как по маслу. Правда, Несса.

Я обвела взглядом всю комнату, но ни на чём не зацепилась. Гипнотическое действие книжки перестало на меня действовать.