Тогда почему я не царапаюсь, не брыкаюсь, до сих пор не откусила ему язык, которым он настойчиво пытается проникнуть мне в рот? Со мной что-то не так, раз я прислушиваюсь к своим ощущениям... они странные, но я не скажу, что мне это не нравится.

Тепло… нет, горячо, влажно… нежно, но в то же время страстно. Приятно… наверное. Властные губы продолжали терзать мою нижнюю губу, веки потяжелели и стали опускаться…

— Успокоилась? — совсем неожиданно поцелуй прервался. Я даже осмыслить до конца не успела, хочу я продолжить или в лучших классических традициях залепить пощечину и начать строить из себя оскорбленную невинность.

— Больше так не делай! — буркнула я, зло вытирая губы. Отвернулась к окну, потому что щеки пылали от смущения. Пока он целовал, мне некогда было краснеть и смущаться.

— И не собирался. Это был экспромт, чтобы прекратить твою истерику. Воды под рукой не было, а отпускать пощечины женщинам – даже для пользы дела – не умею, — глухо звучал его голос.

Я в сторону Артема так и не решилась посмотреть. Хотя злые слова Соколова задели, стало обидно. Значит, меня нельзя поцеловать просто так? Потому что мужчине захотелось? Нужно исправлять ситуацию. Получить небольшую практику. Смыть впечатление. Первый поцелуй оставил неприятное послевкусие.

— Помни, поцелуй – не повод для женитьбы, — продолжал добивать Артем. Видимо, он никогда не забудет, как мама просила меня «поладить» с пасынком, попытаться выгодно выйти замуж.

— Ты так много говоришь об этом поцелуе, что я, грешным делом, могу подумать, что он не оставил тебя равнодушным, — ну вот, мой мозг проснулся, здоровая злость полезла наружу. Желваки на щеках Соколова пришли в движение. Так-то лучше. — Никто в здравом уме и трезвой памяти не позарится на такого тирана, как ты. Можешь спать спокойно, я твоей свободе точно не угрожаю. У меня другие планы на жизнь.

— Чтобы эти планы могли осуществиться, ты завтра же снимешься с соревнований.

Не посчитала нужным отвечать. Пусть говорит что хочет. Никто мне не запретит. А после сегодняшнего дня и я вовсе собираюсь игнорировать этого мужчину.

— Кира, я не шучу, — холодный голос заставлял примерзать меня к креслу, но я держалась. Сказала ведь себе, что буду молчать. — Не веди себя как ребенок! — чуть жестче.

Я мстила не за поцелуй, а за то, как он прошелся по мне после. В душе просыпался дьяволенок. Не глядя на Артема, я прикрыла глаза и улыбнулась. Расслабленно, довольно. Мысленно напевала песенку из детства «если ясный день – это хорошо…»

Машина набирала скорость. Я чувствовала на себе взгляд Соколова, но продолжала отвлекать себя песенкой, хотя сердце и давало сбой. А потом вновь резкий удар по тормозам, и я опять чудом не целуюсь с панелью. Мы так до дома не доедем! Артем открывает водительскую дверь и вылетает из салона. Я не смотрю на него, но каждой клеткой ощущаю его злость. Допекла. Украдкой наблюдаю, как он запустил пальцы в свои волосы, с силой сжимая их на собственной макушке. Несколько минут сидит на капоте. Спина напряжена. Плечи поднимаются так часто, будто он после пробежки. Резко срывается и оказывается возле моей двери.

— Вылезай! — чуть не срывая несчастную дверцу с петель…

******** ********

Кира

Шок. Испуг. Возмущение. Эмоции быстро сменяли друг друга, я не знала, как реагировать на это «вылезай». Соколов собирается выкинуть меня из машины? Я слышала о таких случаях, но никогда не думала, что это может произойти со мной. Унизительно-то как! Я не прощу, если Артем выкинет меня из машины. Прибьюсь к бомжам, но в дом этого тирана не вернусь.